Ошибка Фаэтона. Книга первая. Цитадель - стр. 53
– Уважаемый Майкл, вскоре я возвращаюсь в Тибет. У вас нет желания проводить меня до места? Ведь вы почти два года не посещали любимые места.
– Благодарю за приглашение, уважаемый Лу Шань, – ответил Майкл, склонив голову, – Приятный сюрприз. Который месяц ощущаю зов гор. Даже картины оставшиеся развесил. Но не помогло: работа приостановилась, требуется очищение и освежение творческой энергией.
– Но я вижу, мольберт не заброшен.
– О, это случайность. Приятная случайность. Да прихода друзей я занимался самоистязанием. А теперь мой пустой холст вбирает в себя неповторимые черты нашего друга, Лерана Кронина. Сами видите, такая личность увлекла бы и Рафаэля, – массивный подбородок Майкла напрягся, он тряхнул русоволосой головой.
Лама понимающе кивнул, и Леран снова всей кожей ощутил прикосновение свежего горного воздуха. Очевидно, что жёлтый монах в этой компании свой человек, не просто родственник жены комиссара. Крамов к нему нескрываемо расположен, остальные воспринимают без раздумий. Но Леран, уже на собственной практике узнавший несовпадение в людях внешнего и внутреннего, а потому старавшийся заглянуть глубже в суть каждого нового человека, неким находящимся где-то внутри него инструментом тонкой оценки отметил, что единство ламы и друзей Барта неполно. Оно как бы одностороннее, лама имеет свою-собственную стенку, прозрачную с одной стороны. Полупрозрачная стенка не пропускала со стороны дяди очаровательной маленькой Ли большую часть его мыслей и чувств.
– Дорогой Майкл, – голос ламы, бесцветно-вежливый, подтверждающе выдавал Лерану то самое скрытое, вдруг проявившееся в нейтральности голоса, – Любезность на любезность, можно так сказать?
– Нужно, – ответил Крамов, – Я готов сделать всё, что вы попросите.
– О, для вас это пустяк. Не подарите ли мне эскиз того портрета, что сейчас в работе? Надеюсь, ваш друг Леран Кронин не будет возражать?
Лама повернул голову, и Леран впервые смог заглянуть ему в глаза. И ничего не увидел, кроме отсвета в чёрных зрачках отражения солнца в оконных стёклах.
Леран промолчал. Крамов ответил не задумываясь:
– Обязательно, непременно и с удовольствием. Когда мы едем? – выслушав ответ, он заключил, – Только это будет не здесь. Я ещё поработаю, и захвачу эскиз в самолёт. А саму картину закончу в монастыре. Так пойдёт?
– Прекрасное решение, – согласился лама, вернув взгляд в межчеловеческое пространство.
Продолжение вечера не принесло более никаких неожиданностей. Впечатление от тибетского монаха оказалось у Лерана самым сильным. Уже на квартире Барта вечером он задал ему несколько вопросов, но Эриксон в конце концов вынужден был признаться, что в буддизме не разбирается, а о дяде прелестной Ли знает совсем мало.