Осень - стр. 30

– Я думал о фейерверке. О том, что жизнь наша подобна фейерверку, – ответил офицер поучительным тоном, глядя сверху вниз в лицо Акико.

Осень 1918 года. Акико, ехавшая в свой загородный дом в Камакура, случайно оказалась в одном вагоне со знакомым молодым писателем. Молодой человек положил на багажную полку букет хризантем, которые он вез своей камакурской знакомой. Вдруг Акико – теперь пожилая замужняя дама Н. – сказала, что всякий раз, когда она видит хризантемы, ей вспоминается одна история, и подробно рассказала про бал в клубе «Рокумэйкан». Молодого человека не могли не заинтересовать эти воспоминания, услышанные из первых уст.

Когда рассказ был окончен, молодой человек без всякого умысла спросил:

– Вам неизвестно имя этого французского офицера?

Ответ был совершенно неожиданным.

– Разумеется, известно. Он назвался Жюльеном Вио[19].

– Значит, это был Loti. Тот самый Пьер Лоти, который написал «Госпожу Хризантему».

Молодой человек пришел в радостное возбуждение. Но госпожа Н., с удивлением глядя на него, тихим голосом несколько раз повторила:

– Нет, Лоти он не назвался. Жюльеном Лоти он не назвался.

Январь 1920 г.

За Нобуко со времени ее пребывания в женском колледже укрепилась слава талантливой. Почти никто не сомневался в том, что рано или поздно она выступит на литературном поприще. И некоторые даже распространяли слухи, будто она еще в университете написала автобиографический роман в триста с лишним страниц. Однако по окончании университета оказалось, что при матери, вдовствовавшей с двумя дочерьми на руках – Нобуко и ее младшей сестрой Тэруко, еще не окончившей школы, – не очень-то поставишь на своем, да и вообще не обошлось без разных осложнений. И поэтому, прежде чем приняться за писанье, она принуждена была, как это обычно водится на свете, начать с замужества.

У нее был двоюродный брат Сюнкити. В то время он еще числился студентом филологического факультета, но в будущем, видимо, намеревался вступить в ряды писателей. Нобуко давно уже была со своим кузеном-студентом в хороших отношениях. А с тех пор, как у них появились общие литературные интересы, их отношения стали еще более дружескими. Только, в отличие от Нобуко, Сюнкити не проявлял никаких признаков преклонения перед модным в то время толстовством. Он все время сыпал ироническими замечаниями и афоризмами в духе Франса. Такая насмешливость Сюнкити иногда сердила во всем серьезную Нобуко. Но, даже сердясь, она невольно чувствовала в иронии и афоризмах Сюнкити нечто такое, чего она не могла презирать.