Осень на краю света - стр. 22
– Ты икону куда дел, борода? – прошипел над правым ухом один из мужиков.
– Глупости не спрашивайте, парни!
– Давай, давай, колись, – подхватил левый мордоворот.
– Прекратите.
– По-хорошему просим, отдай! – снова несвежее дыхание у самого носа.
Переулок привел к низкому кирпичному зданию, обсаженному по периметру кустами шиповника. Кладка – схожая с церковной, но попроще: раньше здесь размещалась приходская школа. Чертырехскатная крыша с двумя слуховыми окнами, в волнах шифера кое-где зеленел мох. Козырек крыльца на двух опорных брусьях, несколько покосившийся направо. Четыре окна по фасаду с распахнутыми железными ставнями. В одном, за зелеными занавесками, горит свет. Бывшая учительская, теперь здесь обитал отец Андрей. К входу через заросли вела тропинка, выложенная по обочинам поставленным на ребро кирпичом.
Мужики толкнули священника вперед, сами двинулись следом – пройти сквозь кусты можно было только по одному.
– Оставьте меня в покое, слышите?
– Ковыляй резвей!
Снова толчок – и отец Андрей, споткнувшись, распахнул плечом фанерную дверь. Теплый отсвет упал на крыльцо. Мужики быстро нырнули вслед за хозяином. Дверь с грохотом захлопнулась. Начинало темнеть…
– Не врешь? – спросил отец Димитрий.
– Ну ты что! – обидчиво отстранился Митяй. – В натуре говорю! Наш священник и, эта, два бугая с ним. Подхватили и поволокли.
– А хрен ли ты смотрел-то? – презрительно бросил Кабан.
– А что делать надо было?
Митяй и Кабан – два алкоголика. Отец Димитрий встретил их в магазине, одноэтажной постройке с застекленным фасадом, смотрящим на площадь Ленина. Митяй – маленький, щуплый, вертлявый, в грязно-коричневом спортивном костюме и дутой синтетической куртке с надписью USA на спине. Клетчатая кепка на коротко стриженной голове дополняла образ классического гопника. Кабан же был типичным «богатырем»: ростом под два метра, коричневая кожанка с крупной молнией – такие носили военные летчики – еле сходилась на животе, широкое лицо с толстыми губами, раскиданные во все стороны кудрявые вихры. Если Митяй напоминал какого-то мелкого зверя, типа хорька или белки, то Кабан, несмотря на свое прозвище, больше походил на медведя. Оба были небриты, и от обоих за версту несло кислым перегаром.
Отец Димитрий застал Митяя с Кабаном у прилавка, в процессе выпрашивания у продавщицы – мясистой, нестарой еще тетки с большим носом – бутылку взаймы. Продавщица беззлобно крыла их трехэтажным матом, вспоминая прошлые долги. Митяй сыпал скороговоркой, мельтешил, проглатывая окончания слов. Кабан изредка вставлял реплики – басовитые, основательные. Это напоминало некий устоявшийся ритуал, традиционному течению которого помешало появление в магазине постороннего.