Ориентиры - стр. 25
— Я буду на кухне, если что, зовите.
8. Глава 8
Прячусь на кухне, как нашкодившая кошка. Руки дрожат, тело тоже мелко потряхивает, как от озноба. Все слишком странно. Соколов, который мне помогает, наши неловкие разговоры, а еще моя реакция на него. Последнее, пожалуй, размазывает сильнее всего. Я трепещу перед ним как девчонка, впервые увидевшая кумира. Мне неловко принимать помощь от того, кого я сознательно отвергала. Пашка для меня навсегда Женин друг, я не могу смотреть и не сравнивать. Я сопоставляю даже, как они двигаются, и счет на победу удивительно клонится в сторону наглого Соколова, который вероломно врывается в мою жизнь.
Это безумие. Я долго так не выдержу. Нужно срочно избавляться от мужиков в своей жизни. Ошибалась Вера Павловна, не нужно мне замуж, мне спокойствие необходимо и уверенность в завтрашнем дне. А пока ни того, ни другого. Хотя нет, я уверена, что завтра меня будет ждать очередная катастрофа.
Чищу картошку и лук, потому что собираюсь впечатлить Соколова пельменным супом — самым странным и вкусным открытием моей гастрономической жизни. Уж не знаю, фанатеет ли Пашка от «Роллтона» в сочетании с пельменями, но наивно предполагаю, что ему понравится. Ругаю себя за дурацкие мысли, не надо вообще подобными вопросами задаваться.
Насильно переключаться на что-то другое не приходится — от раздумий отвлекает ругань Соколова и звук брызжущей воды. Волнение моментально натягивает нервы. Теряю концентрацию, рука вздрагивает, и вот уже мой палец стремительно окрашивается кровью. Подношу его к губам, по-детски считая, что лучший способ остановить кровотечение — зажать ранку языком.
Останавливаюсь напротив распахнутой в ванную двери. Меня встречает два удивленных лица. Соколов мокрый, по свитеру и штанам расползается огромное пятно, а слесарь-сантехник недовольный. Последний бодро закручивает полотенцесушитель, пока Пашка пытается проморгаться.
— Что случилось? Опять потоп? — снова облизываю палец, это выглядит антисоблазнительно, но я все равно чувствую неловкость, поэтому зажимаю порез пальцем, морщась от боли.
— Плохо закрутили, брызнуло лишка. Уже исправили, — добродушно улыбается мужчина, а Соколов наконец отступает в сторону и стирает воду с лица.
Он снова на мне сосредотачивается, будто ничего важнее в мире сейчас не существует. Я не вовремя чувствую приятное тепло в животе, но оно мгновенно испаряется, стоит губам Пашки изогнуться в ухмылке.
— Привороты делаешь? — кивает на пострадавший палец. Из груди рвется смешок, и мы оба улыбаемся, разделяя крохотный миг спокойствия на двоих.