Орхидея съела их всех - стр. 37

Группа обсуждает спорное место в диалоге из “Нортенгерского аббатства”. Олли, как обычно, пускает дискуссию на самотек, да и слушает вполуха. Правда, они не должны обсуждать сейчас этот отрывок, их задание – найти в тексте элементы метапрозы. Хелен, девушка с дредами, в джинсовом комбинезоне, большая любительница поспорить и к тому же бисексуалка, находит в высшей степени оскорбительным то, что Генри Тилни диктует Кэтрин Морланд, какие цветы должны ей нравиться, и, по ее мнению, поведение Генри, а впрочем, и весь роман – в высшей степени снисходительны. Грант, широкоплечий американский студент-стипендиат, утверждает, что, на его взгляд, Генри пытается дать Кэтрин и другим женщинам свободу, научить их видеть дальше домашних хлопот и забот по хозяйству. Хелен же полагает, что женщинам нет никакой надобности в том, чтобы им давали свободу всякие там назойливые мажоры, уж как-нибудь сами, спасибо. И так далее, и тому подобное.

Бриония в спор не вступает. Она просто перечитывает это место. “А теперь вы любите гиацинты? Как это хорошо. Вы приобрели новый источник радости, а человеку надо радоваться как можно больше. Кстати, дамам вообще полезно любить цветы – это может лишний раз побудить их отправиться на прогулку. И хотя гиацинт – растение комнатное, кто знает, если у вас родилась любовь к цветам, не распространится ли она и на розы?[21]” Бриония вздыхает. Как не влюбиться в человека, который так мягко и нежно поддразнивает девушку? Как не влюбиться в мужчину, который способен разглядеть такую огромную разницу между гиацинтом и розой? Генри Тилни знает, что любовь к гиацинтам и любовь к розам – вещи несопоставимые. Он ведь говорит не только о комнатных и уличных растениях, но и о двух разных временах года, о свете и тьме, о…

Но Бриония, скорее, умрет, чем вступит в эти их обсуждения. Иногда она представляет себе, как говорит что-нибудь, и ощущение у нее тогда примерно такое же, как при мысли о падении с большой высоты, когда голова от одного только воображаемого действия начинает кружиться по-настоящему. Повсюду клокочет – в сердце, ногах и почему-то даже в половых органах (как неловко!), и она почти наслаждается этим ощущением, зная, что это – всего лишь ее тайная фантазия (такая же, как те, в которых она сбрасывается с утеса или спит с Олли), и на самом деле она никогда не выкинет ничего подобного. Бриония уверяет себя, что совсем не хочет переспать с Олли. Просто он ведет у нее семинары, а ей всегда хочется переспать с тем, кто наделен властью, – что ж тут такого? Все равно она никогда не идет дальше фантазий. Правда, однажды они, конечно, переспали, но дело это давнее, тогда у них с Джеймсом не клеилось, а Клем и Олли еще не были вместе. Задолго до детей и вообще до всего важного. Но об этом никто не знает, и больше это не повторится. Во-первых, она слишком растолстела. А во-вторых, он женат на Клем.