«Орфей спускается в ад…». Листы скорби художника Доброва - стр. 8
«Муж» – беспомощная Юля – действительно совершенно беспомощна. И давно бы уже умерла, наверное, без своей «жены». Когда Анна Ивановна куда-нибудь отходит от неё, то Юля с выражением величайшей муки поворачивает во все стороны голову и ищет её взглядом. А когда Анна Ивановна возвращается, радости её «мужа» нет предела.
На фоне сумрачного бреда большой палаты одиноких женщин в Костромской психбольнице эта парочка создаёт действительно светлую «территорию любви». Так живут они, друг друга поддерживая, уже много лет. Никто их не навещает, и они уже никого не ждут «оттуда, с воли». Вся их жизнь, все их радости сузились до желания сидеть рядом, ощущая плечо друг друга.
«Так бьют в Волгореченске» – хотел я сначала назвать этот рисунок.
Виктора Н. так избили, что он не может шевельнуть ни рукой, ни ногой. Голова у него не держится. И по-маленькому, и по-большому он ходит под себя. И это избиение ни за что ни про что, «просто так». Встретилась компания подвыпивших ребят с одиноким прохожим и начала… Сначала повалили в снег, а потом били сапогами по рёбрам, по лицу.
Я рисовал его жарким летом, а у него болело всё тело, хотя прошло уже полгода. «Сейчас стал лучше, раньше даже не говорил», – рассказывают больные в Костромской психиатрической больнице, ставшей для него и спасением, и родным домом. Никого нет у Виктора, никто его не навещает.
Это тоже избитый парнишка. И тоже привезён из Волгореченска. Можно подумать, что там работает банда убийц. Сестра попросила Колю купить вечером хлеба в булочной на колёсах рядом с домом. Его встретили трое: «Дай закурить». Дал. «Деньги есть?» – «Есть». – «Покажи». Забрали деньги. Потом, раздумывая о том, что же делать дальше, ударили Колю куском трубы по голове. И убежали. Перелом костей черепа. Трепанация. Сейчас Коля – инвалид 1 группы. Работать не может. Костромская психбольница стала и ему родным домом. Тут его кормят, одевают, моют. Тут к нему хорошо относятся. Невольно подумаешь – где лучше?
Тихий скромный юноша. Мог бы иметь семью, жену, детей…
Говорят, что (по её истории болезни) это была молодая весёлая жизнерадостная деревенская девушка-хохотушка, приехавшая в послевоенный Ярославль на учёбу. Кто, когда и, главное, как её обидел до такой степени, что она ушла в себя, замкнулась? И в большом городе не нашлось никого, кто принял бы в её судьбе участия, разговорил бы её, помог… Уже чуть ли не 60 лет живёт Тамара в таком вот виде в Костромской психиатрической больнице, где я её нарисовал.