Орда - стр. 2
– Извини, дядюшка, но ты мне – не государь!
Мой голос прозвенел в горнице, как лопнувшая струна. Я сам испугался своего крика и воцарившейся вслед за ним тишины.
Башкирец выскочил из‑за стола и выхватил из ножен саблю:
– Как ты, аспид, посмел перечить государю! Я вот тебя…
Юноша уже намеревался порубить меня на куски, но его остепенил властный окрик ихнего царя:
– Отставить, Салават. Забрызжешь здесь все кровью. Утром его вздернут на виселице. А пока давай лучше полюбопытствуем у него, почему благородный люд меня признавать не хочет. Неужто им самозванка больше по нраву?
Я понял, что вопрос обращен ко мне, и ответил:
– Я присягал на верность государыне-императрице и от присяги своей никогда не отрекусь.
На что предводитель бунтовщиков с ехидцей заметил:
– Так ты и мне присягал. Аль не помнишь? Зато весь дворовый люд в Белогорской крепости подтвердит, как ты мне руку целовал. ждет тебя, твое благородие, в лучшем раскладе – тюрьма на Соловках, а верней – дыба и плаха. Коли я тебя раньше не вздерну.
Мятежники рассмеялись. Я переминался с ноги на ногу и молчал. Главарь же продолжал меня допытывать:
– Признайся, благородие, приятно, поди, захребетником на мужицких спинах сидеть? Говорят, что ваша просвещенная императрица, начитавшись Вольтера, вообще вам дозволяет с народом хуже, чем со скотом, обращаться. Это ль тебе любо в России, истинного Бога забывшей?
– Чего молчишь? Отвечай, когда тебя царь спрашивает! – раздался юношеский фальцет башкирца.
Памятуя о его взрывном характере, я не стал больше испытывать судьбу и поспешил ответить:
– О других господах говорить не буду, а за моего родителя скажу. Крепостные ему пожалованы императрицей Елизаветой Петровной за службу верную и славу ратную. Папенька и маменька к дворовым людям относятся, как к детям родным, со строгостью, но с заботой. Батюшка даже француза-каналью прогнал из дома взашей, когда прознал, что он дворовых девок портит.
И тут я в первый раз услышал хриплый бас бородача:
– А что, позволь узнать, батенька, француз у вас дома делал?
Я даже растерялся от наивности заданного вопроса и ответил не сразу:
– А что иностранцы в дворянских семьях делают? Детей языкам европейским учат, математике и фехтованию.
– Ах вот оно что значит, – протянул красномордый. – И насколько ты, Петр Андреевич, преуспел в познании языков?
Я про себя отметил, что меня впервые за время допроса назвали по имени-отчеству.
«Это добрый знак», – подумал я и решил развить эту тему дальше. Не стал рассказывать правду смутьянам о пройдохе месье Бопре, который меня толком ничему и не научил, а только лакал наливку бутылями да по девкам бегал.