Оракул Апокалипсиса - стр. 28
– Вы не обменялись адресами?
– Я не захотела, он, правда, пытался настаивать и говорил, что приедет осенью в Москву. Мы были по-настоящему, по-хорошему влюблены друг в друга. Я знаю, что не ошибаюсь. Так можно любить только в молодости, когда ничто не существует, только звездное небо и мы. Когда только от прикосновения хочется то ли кричать от радости, то ли выть от боли, когда ради одного момента с ним ты готова умереть, когда голова кружится и земля уходит из-под ног…
Екатерина Великая замолчала. Кася вспоминала фотографии юной Катеньки: рыжеволосой, зеленоглазой, смеющейся, беззаботной. Даже сейчас ее мать была удивительно красива какой-то особой, колдовской, чарующей красотой. Тогда что говорить о молодых годах! Виктор не мог быть не влюблен в такое чудо. Эх, отец, был бы ты повзрослее, настоял бы на обмене адресами, не слушал бы взбалмошную девчонку!
– И мы договорились о дне нашей встречи в Москве. Мне так казалось романтичнее… Он же настаивал, что это глупость, что нужно быть прагматичнее и обменяться телефонами или хотя бы адресами, что всякое может случиться. Он вообще много говорил о роли случая в жизни человека, – задумчиво произнесла мать.
– Но ты не захотела.
– Нет, сейчас я думаю: наверное, на меня повлияли все его рассуждения о роковых совпадениях. И я решила оставить все на волю случая.
– Захотелось испытать судьбу, – с легкой меланхолией констатировала Кася.
– Скорее всего, я всегда была немного… – Екатерина Дмитриевна задумалась, подбирая слова, – шальной, что ли.
– И, приехав домой, ты обнаружила… – запнулась Кася.
– Что беременна, – улыбнулась мать, – хотя обнаружила я это не сразу. Опыта у меня никакого не было. Виктор был первым. За месячными я особенно не следила. Тем более началась учеба, новые друзья, суета, родители тогда только получили новую квартиру, единственную, которую ты знаешь. Все были в восторге! У меня впервые появилась собственная комната.
– А ваша встреча? Она состоялась?
– Это было воскресенье, 1 ноября, перед осенними каникулами. Я должна была ждать его на Казанском вокзале в десять часов утра.
– В шесть часов вечера после войны, – грустно улыбнулась Кася, вспомнив старый фильм.
– Почти… Кстати, когда мы договаривались о встрече, я почему-то тоже подумала об этом фильме. Знаешь, я его очень любила в детстве. И мне казалось абсолютно нормальным, что герои встретились вот так просто: в шесть часов вечера после войны.
– И вы встретились?
– Нет, мы не встретились.
– Он не приехал? – почему-то с замирающим сердцем спросила Кася.
– В субботу вечером, 31 октября у нас были гости, а после их ухода, ночью, у меня началась сильная рвота. Все решили, что я отравилась, вызвали «Скорую». Ближе к утру меня отвезли в больницу и положили в изолятор. Сначала не могли понять, что происходит. Мне никогда в жизни не было так плохо. Дежурный врач, молодой парень, даже подозревал, что у меня какое-то острое инфекционное заболевание. А после полудня 1 ноября заступила на смену опытная пожилая врач и, посмотрев на меня, тут же распорядилась переложить меня в нормальную палату и сделать тест на беременность.