Опрокинутый рейд - стр. 26

«Подтвердит, – подумал Шорохов. – Такая же разудалая пьянь».

Небрежным жестом он отбросил полу клетчатого щегольского своего пиджака. Открылась золотая цепочка, пересекающая черную ткань жилета. Рука привычно нащупала в кармашке головку часов, щелкнула крышка: состав проследовал в девять часов четыре минуты.

Богачев не унимался:

– Втянуться… Только дегтя мы вчера и не пили…

На канцелярском столе лежал номер новочеркасских «Донских областных ведомостей» – шершавый, розовато-серой оберточной бумаги газетный лист. Шорохов протянул его Богачеву:

– Читай.

Богачев отмахнулся:

– Еще чего!

– Тогда слушай… «Теперь мы переходим в наступление. Воронеж будет взят в самое ближайшее время. А докатимся до Москвы, и война будет к осени закончена», – Шорохов опустил руку с газетой. – К осени! Чьи слова? Тут указано: генерала Иванова. Командира Отдельного Донского корпуса!.. Смотри! И газета – с почты только сейчас принесли… А вот и еще напечатано… Это уже о Главнокомандующем…

Богачев многозначительно кивал. Шорохов знал, однако, что по его поведению никогда не разберешь, понимает он то, о чем идет речь, или нет. Купец потомственный. Привычку хитрить с любым собеседником унаследовал прочную.

– После парада генерал Деникин был приглашен на завтрак в гостиницу «Палас-отель». За завтраком Донской атаман генерал Богаевский предложил тост: «Я поднимаю бокал за Деникина, и как ни тяжело для нас было бы расставаться с генералом, но я пожелал бы видеть его скорее в Москве. Ура!» – Шорохов швырнул газету на стол. – И после всего, что здесь напечатано, много ли стоят слова твоего генерала? Тоже мне тайна! О ней во все трубы трубят.

– Не веришь? – Богачев побагровел. – Да если корпус в полном составе на Москву идет, знаешь сколько добра ему надо? Одной только кожи – вагонами. Наш товар! – вскинув голову, он бородой указал в сторону двери, которая вела из конторки в пакгауз. – А сукно? А войлок?.. В Совдепии голод. Значит, и провиантский обоз корпусу нужен. Это опять же – сбруя, телеги, брезент. Свояк говорит, пройди по всей их станице – и завалящего колеса в запасе ни у кого нет.

– Экая станица убогая, – машинально и с обычной своей в разговорах с пьяным Богачевым насмешливостью отозвался Шорохов, вновь думая о только что прошедшем поезде: откуда и куда мог он спешить?

– Убогая? – переспросил Богачев. – По-твоему, Урюпинская – станица убогая?.. Возле нее сам генерал Сидорин смотр проводил!

Шорохов застыл, скрестив на груди руки. Посверкивала гранями, слегка поворачиваясь при каждом вздохе, золотая булавка на его галстуке.