Операция «Престол» - стр. 10

Но судя по словам Голикова, их этой возможности лишали.

Они посидели еще минут тридцать, пока не допили весь коньяк.

Беседа не клеилась.

Голиков был слишком подавлен тяжелым разговором со Сталиным, а откровенно говорить он боялся.

Да и какой в этом был толк?

Ни Москвин, ни Громов, ни он сам не могли повляить на сложившуюся ситуацию.

– Так что будем делать, Филипп Иванович? – спросил Москвин, когда Голиков разрешил подчиненных быть свободными.

– Работать и думать! – с неожиданной резкостью ответил Голиков.

Понимая, что неофициальная часть кончилась, офицеры щелкнули каблуками и повернулись.

Не успели они дойти до двери, как Голиков, прекрасно понимавший, с какими чувствами покидали его кабинет сотрудники, сказал:

– Я думаю, что товарищ Сталин, как всегда прав…

Офицеры повернулись, и Москвин ответил:

– А мы никогда в этом, Филипп Иванович, и не сомневались!

Голиков кивнул и, оставшись один, снова потянулся к бутылке.

Вполне возможно, что в этот момент он подумал о том, что отныне на доклад к вождю надо ходить только с одной папкой.

Когда офицеры вышли из Управления, Москвин предложил:

– Давай пройдемся!

– С удовольствием, – кивнул Громов.

Москвин приказал шоферу его машины следовать за ними в пяти метрах и закурил.

Метров двадцать они шли молча.

Москвин сосердоточенно курил, а Громов, прекрасно догадываясь, о чем пойдет речь, ждал начало беседы.

Они давно работали вместе и научились понимать друг друга без слов.

Громов отвечал в отделе Москвина за работу с эмиграцией.

И работы у него все эти годы хватало.

Более того, в последние месяцы ее стало намного больше.

Русские эмигранты были рассеяны по всему миру, но сосредоточениия основной их массы было два – Европа и Дальний Восток.

Костяк собственно белой эмиграции в Европе составили участники новороссийской, крымской и дальневосточной эвакуаций, которых насчитывалосьо около полумиллиона человек.

Это были и солдаты белых армий, и беженцы.

Вместе с 700 тысяч русских, которые оказались за рубежами России по тем или иным причинам, и тех, кто бежал и нее уже при советской власти, за границей проживало около полутора миллионов эмигрантов.

Среди них были не только русские, но и армяне, грузины, украинцы, белруссы и представители других национальностей.

Собственно русских эмигрантов в 1922 году насчитывалось 863 тысячи.

Тех, кто бежал уже из СССР, нельзя было назвать белыми, поскольку они мало интересовались политикой и бежали от террора и ужасов советской экономики.

Через польскую границу уходили солдаты Махно и «зеленых» «батьков», украинские националисты.