Операция «Крепкий поцелуй» - стр. 44
– Я тогда не спрашивал и сейчас не буду, – с легкой ноткой обиды сказал отец, глядя в глаза Петру. – Тогда, двенадцать лет назад, ты просил не говорить никому, что ты – мой сын… Ты ничего не рассказал про себя, лишь что мать назвала тебя Петенькой, – и каждый вечер перед сном я молился, шепча твое имя, а теперь… теперь тебя надо звать Питером Грином, и у меня нет ни твоего телефона, ни адреса, и я не могу даже отправить тебе открытку на Рождество! Ты появляешься на три дня, затем исчезаешь на долгие двенадцать лет, потом появляешься снова и вот опять исчезаешь. И все это время я не знаю, жив ты, что с тобой, где ты…
– Папа, поверь, я не могу иначе.
– Ну почему? Почему я не могу всем рассказать, что ты – мой сын? Почему я не могу похвастаться этим?
– Пап, пойми – у тебя могут быть проблемы.
– А мне плевать на мои проблемы!
– Но мне не плевать, пап. Я прошу тебя.
Отец задумался, помолчал немного и тихо спросил:
– Ты ведь не журналист, сынок, правда? Что у тебя за работа? Несколько месяцев назад в моем доме вдруг появляется странный человек в белой шляпе, приносит от тебя записку с просьбой купить медицинское оборудование и отправить его в Россию.
– Спасибо, спасибо за то, что ты сделал. Ты спас жизнь ребенка очень дорогого мне человека[23].
– Да для меня главное было – получить весточку, что ты жив! Ради этого, представь себе, я готов отдать все: любые деньги, дом, мою ненужную жизнь…
– Папа, ну почему ненужную?
– Да потому, что я даже не могу хранить твою записку! Тот, в белой шляпе, не уходил – все стоял и ждал, ждал, ждал, пока она не догорела.
Олейников с жалостью смотрел на дрожащие губы старика.
– Папа, прости! – с трудом сдерживая слезы, сильнее прижался он к отцу.
– А может, ты шпион? – вдруг спросил отец. – Может, ты работаешь на КГБ?
Олейников отстранился и посмотрел отцу в глаза.
– Ладно, – махнул рукой тот, – все это ерунда. Кем бы ты ни был, просто запомни: я твой отец и люблю тебя. И еще, что я понял сам: большевики – это одно, а Россия – это другое. Правительства приходят и уходят, а страна остается. Люби свою Родину, будь в ладах со своей совестью и береги себя. Если с тобой что-нибудь случится, я просто не переживу.
Отец поцеловал Олейникова в лоб, встал, перекрестил его и, сгорбившись по-стариковски, побрел по дорожке в сторону дома, потом вдруг обернулся, подмигнул Петру и весело крикнул:
– А я, представь себе, почему-то уверен: мы очень скоро увидимся!
Речной трамвайчик миновал Лужнецкий метромост и, разгоняя громкими свистками кружившие по воде весельные лодки с отдыхающими, пошлепал по речной ряби вдоль набережной Нескучного сада.