Операция «Гадюка» - стр. 13

Полковник уходил к себе.

А Лаврентий вдруг понял – он с ними не останется!

Он не останется с ними в будущем году, он не будет здесь завтра на рассвете. Он уйдет: он не знал, как уйдет, но главное было – не пропустить момент Нового года – единственный момент, когда можно вырваться из этой жизни.

Его слух приобрел невероятную силу и тонкость.

Он даже различал голос диктора, он даже услышал, как начали бить часы…

«Они не убьют меня…»

Нелепая, а может, и понятная мысль пришла в голову полковника, когда они с замполитом подняли по чарке за здоровье, за родных, за народ.

Он налил в стакан водки и сказал:

– Отнесем ему?

– Ох, рискуешь, Тимофеевич, – сказал замполит.

– Настучишь на меня?

– Нет, Тимофеевич, но с тобой туда не пойду. И знать не хочу, куда ты со стаканом пошел.

– Твое дело партийное, – сказал полковник, положил поверх стакана толстый шмат сала и пошел по коридору к единственной камере в этом каземате.

Возле двери сидел на корточках сержант – из внутренней стражи. Он вскочил.

– Сиди, – сказал ему полковник. – Сейчас я пришлю тебе смену. Утро скоро начнется. Исполнителя привезут.

Сержант слушал молча.

– Посмотри, – сказал полковник.

Сержант заглянул в «глазок».

Потом выпрямился и сказал:

– Но там тихо было, я как раз перед боем курантов заглядывал.

– Что, мать твою? – Полковник сразу понял, что случилось страшное.

Сержант открыл засов.

Полковник ворвался внутрь.

Камера была пуста.

Он кинул стакан и разбил его об пол и тут же пожалел, что разбил, – надо было выпить.

Потом это спасло его, говорят, от расстрела, потому что следствие не нашло опьянения.

Камера была пуста.

Выйти Берии было некуда, но он вышел. Такова самая большая тайна.

Все равно его собирались расстрелять на рассвете 1 января 1954 года. А объявили об этом уже несколько месяцев назад.

И никто не стал разбираться.

Когда у нас отправляют в никуда политического деятеля, о нем принято забывать. Попросите перечислить наших президентов, нет, не мальчишку с улицы, а любого доктора наук. Многие из них вспомнят Шверника или Подгорного? Их и через неделю после падения или отставки никто в лица не знал, хотя еще недавно любовались большими портретами во время праздничных демонстраций.

А уж если кого расстреляли, то забыть его – дело чести, доблести и геройства. Ну и конечно, самосохранения.

Кто такой Берия? Не слышал такой фамилии-мамилии! Мало ли какие авантюристы продавались царской охранке или немецкой разведке? Мы-то никому не продавались. Нас никто и не предлагал купить!

Исчез Берия из камеры – и исчез.

Мог бы так же исчезнуть в каком-нибудь другом месте.