Операция «Аутодафе» - стр. 2

– А зачем бежал как ошпаренный?! – грозно надвинулся второй «капюшон».

– Ап-ап-ап-ап, – не найдясь что ответить, захлопал губами Вячеслав и, не сдержавшись, пустил прямо в брюки обильную струю. Потом громко икнул, опустился на колени и визгливо, по-бабьи зарыдал. «Капюшоны» переглянулись.

– Полное ничтожество! – шепнул один. – Будем мочить, как решили изначально?!

– По-моему, не стоит, – покачал головой второй.

– Совсем охренел! – возмутился «первый». – Нам же однозначно приказали – не оставлять и намека на свидетелей! Или ты поддался жалости?! Но тогда ты…

– Замолчи, – досадливо поморщился «второй». – Не пори горячку. Во-первых, с трупом лишняя возня, а времени у нас мало. Во-вторых, убийство мента здесь и сейчас вызовет ненужный ажиотаж. Ну а в третьих, мы это жалкое существо завербуем. Намертво. Во век с крючка не сорвется! На вербовку потратим от силы несколько минут. И отвозить никуда не надо. На месте все сделаем.

– Ка-ак?! – изумленно вытаращился «первый».

– Увидишь! Тащи из машины фотоаппарат со вспышкой…

Спустя восемь минут джип, разбрызгивая лужи, умчался в темноту, оставив позади себя живого Кашина, по-прежнему стоящего на коленях. «Не убили!» – просочилась в ожиревший мозг участкового первая с момента знакомства с «капюшонами» связная мысль. «Но попал я капитально, – последовала за ней другая. – Если ребята узнают и увидят фотографии… Ой-е-е-е-е!!!»

Тут он припомнил процесс вербовки, содрогнулся от отвращения и сложился пополам в диком приступе рвоты…

Майор ФСБ Корсаков Дмитрий Олегович, дважды Герой России, 1976 года рождения, русский, беспартийный, неженатый

– Когда будет комиссия?

– В конце этого или в начале следующего месяца. Точную дату еще не назначили. И… тогда Машков станет полноправным начальником отдела. Без приставки врио.

– Владимир Анатольевич! По-моему, вы сгущаете краски.

– Эх, Дима, Дима, ничего я не сгущаю, – грустно вздохнул шеф. – Просто у них там все заранее решено. В Управлении грядут кардинальные перемены. На место Маркова хотят посадить Харитонова, на мое – Машкова и так далее. Инициатива исходит из администрации Президента. – Рябов снова вздохнул, откинулся на спинку скамьи и устало полуприкрыл глаза…

Секретная командировка полковника на Кавказ, о которой упоминалось в предыдущей книге,[1] закончилась для него не самым лучшим образом. Задание он выполнил, успел сообщить об этом в Центр и… пропал. На одной из дагестанских дорог обнаружили его расстрелянную машину с мертвым водителем, а также огромное количество пустых гильз и следов крови в окрестностях. Прошло некоторое время. Поиски результата не дали. От бандформирований не поступало никаких известий – ни требований выкупа, ни победных реляций в Интернете. Шефа записали в разряд погибших. Лицемерно скорбя и мысленно потирая лапки, врио Машков готовился уже вступить в должность, как вдруг Рябов неожиданно объявился. Больной, истощенный, со следами жестоких пыток на теле и с трофейным автоматом в руках он вышел на один из федеральных блокпостов, назвал свое имя, фамилию, звание и свалился замертво. Как позже выяснилось, Владимир Анатольевич угодил в засаду боевиков, минут пять вел неравный бой, отстреливаясь из личного пистолета и автомата погибшего водителя. Затем получил серьезную контузию (разъяренные большими потерями бандиты пальнули по его укрытию из подствольного гранатомета)… и в бесчувственном состоянии попал в плен к полевому командиру Тимуру Мамедханову. Рябова держали в зиндане, морили голодом и пытали, норовя выяснить его подлинную сущность. (В карманах пленника боевики обнаружили несколько документов прикрытия на разные имена.) Однако, на свою беду, они плохо представляли,