Опер с особым чутьем - стр. 24
На этом все закончилось. Подкосились ноги, он добрел до кушетки, рухнул как был – босиком, в майке, в штанах с подтяжками. Тьма накрыла. Но долго это счастье не продлилось, он очнулся через несколько часов, когда на город улеглась предутренняя серость, – взвыл от раздирающей головной боли. Когда-нибудь он точно покончит с собой! Еще не протрезвел, а уже начиналось похмелье. Пошли галлюцинации. Он вертелся на кушетке, отбиваясь от чудищ. В квартиру вторгалось что-то страшное. Призраки шептали, вились над душой. Большинство из них носило немецкую форму с рунами «зиг» в петлицах. У них отсутствовали лица, скалились черепа, свешивались обрывки волос. Гнилостный запах исходил от покойников. «Белая горячка! – сообразил Павел. – Я ведь уже не пьяный, что происходит?» Происходило что-то удручающее. Казалось, раздвигались стены, в квартиру проникали звери в получеловеческом обличье. Что-то пролезло, сплющившись, под дверью, стало надуваться. Заскрипела оконная рама, словно ее поддели стамеской, приоткрылась. В щель проползло нечто – еще одно чудовище, рожденное воспаленным воображением…
В голове Горина что-то щелкнуло. Последняя галлюцинация несколько выбивалась из ряда. Павел сполз с кушетки, с хрустом поднялся, сделал нетвердый шаг. И в тот момент, когда невнятное образование скатилось с подоконника, он запнулся о пустую бутылку. Она валялась посреди комнаты. Нагнулся, метнул со всей дури – и на этот раз с толком! У твари из потустороннего мира была голова, которую и поразил сосуд. Но голова оказалась крепкой, а стекло – не очень. Бутылка разбилась, человек закричал. Он оказался не видением. Грабитель? Да уж, это не квартира, а пещера Али-Бабы…
Они бросились друг на друга одновременно. Злоумышленник шатался, действовал неуверенно. От удара бутылкой по голове та же контузия, только иного происхождения… Осколок стекла вонзился в голую пятку Павла, боль дошла до мозга. Горин протаранил соперника – тот оказался невелик ростом, худощав. Противник отлетел к подоконнику. Павел, наступая, ударил его кулаком. Но тот увернулся, кулак поразил торец оконной рамы – метко, черт возьми! Рама загудела, зазвенело стекло. Соперник ушел от удара, вдруг оказался где-то внизу, блеснула сталь в свете луны. Ну конечно, с пустыми же руками в гости не ходим! Настал его черед увертываться. Злоумышленник хрипел, плевался, бил, сжимая нож хватом снизу. Он был почти умельцем – но не на того напал! Павел ударил по руке блокирующим приемом и вскричал, когда лезвие пропороло ладонь. Отклонялся, энергично заработал руками. Улучил момент, схватил «работающую» конечность, вывернул. Мужчина завизжал, нож полетел на пол. Теперь он находился спиной к Павлу, осталось лишь треснуть его лбом о подоконник. Но время ушло – тот внезапно вырвался, бросился вперед, одновременно ударив ногой. От боли в паху потемнело в глазах. Вот же гад! Павел согнулся пополам, хватая воздух. А враг акробатически перекатился через подоконник, охнул и пропал из вида. Высота была не смертельной, второй этаж, но все же… Превозмогая боль, Горин подбежал к окну, высунулся. Противник переоценил свои возможности, упал неловко, повредив ногу. Он выражался доступными оборотами (ни одного приличного слова за всю тираду), пытался привстать. Жар ударил в голову, не уйдешь! Павел тоже перекатился через подоконник, но решил быть умнее, вцепился в карниз, который обладал запасом прочности – тот прогнулся, но не обрушился. Горин повис в воздухе, болтая ногами. Пальцы сползали с края карниза, удержаться было невозможно. Да и не нужно, пальцы разжались, он упал, заранее сгруппировавшись. Было больно, но обошлось. Посторонние предметы впивались в босые пятки. Враг уже поднялся, убегал, подволакивая ногу и постоянно озираясь. Павел пошел за ним с каким-то горловым урчанием. Тот от страха сменил направление, бросился на пятачок, где сохло белье, и исчез за простынями. Уже рассвело, порывами налетал ветер. На такое варварство хозяйка точно не рассчитывала. Ходили ходуном веревки, метались простыни и пододеяльники. Павел бросился в эту гущу белья, расшвыривая высохшие тряпки, отдавил пятку убегающему злоумышленнику. Тот завизжал, как баран, снова начал отбиваться. Павел оттолкнул его, ударил ногой в мягкое место. «Живым брать, – мелькнуло в голове. – Он не просто так зашел». Прыжком настиг противника, навалился. Оборвалась веревка, за ней другая. Противник оказался под пододеяльником, его обволокло материалом, как мумию. Но он все еще упорствовал, лягался, снова попал по незащищенному и весьма ранимому месту. Это окончательно взбесило Павла, в его голове пылал пожар. Горин повалил злоумышленника вместе с пододеяльником, сдавил горло обрывком бельевой веревки, оказавшейся под рукой. И не мог остановиться, хотя давно пора было прекращать. Неизвестный захрипел, стал брыкаться. Потом его движения стали замедляться, делались какими-то судорожными. Он уже не хрипел, затих…