Опекун - стр. 8
- У вас порода гнилая. Мать твоя проститутка под забором сдохла и ты так же сдохнешь.
Внутри закипело, но привыкшая терпеть, я молчу. Мы привыкли к таким разговорам и почти никогда не перечим. Иногда они всё же разрушали мою память о маме и мне казалось всё так и было, как говорит учительница. А она не забывала говорить это часто, так часто, что я даже начинаю верить. Проглатывала эти слова, даже не плачу, привыкла. И уже после урока, с поддержкой подруг, пытаю реабилитировать в памяти свою умершую мать.
А сейчас у нашего разговора появился новый неожиданный свидетель. Уверена – новый мучитель. Здесь все такие, а он вряд ли будет исключением.
Директор слушает молча. На какое-то мгновение мне показалось, что он согласен со словами учительницы и целиком их подтверждает.
Небольшая пауза в словах математички и… как гром среди ясного неба, для всех нас, прозвучало:
- Вы уволены! Можете идти собирать вещи!
Светлана Алексеевна повернулась и резко переменилась в лице. Из уверенного, насмешливого оно превратилось в испуганное лицо маленькой, незлой, а даже доброй женщины.
- Какие-то вопросы? – голос директора низкий, пронизывающий, заставляющий остановиться, замереть и слушать.
- Но как… вы не имеете…
- Если будете много разговаривать, напишу приказ, будете уволены по статье.
Класс настороженно молчит. Тишина гробовая. Мы испуганны до предела. Ещё не понявшие, что собственно, произошло.
Вот так просто за полминуты приют лишился монстра, который не то что годами, десятилетиями истязал детей. Монстра, который красный нитью прошел по судьбе, по жизни и уже никогда не сотрётся из воспоминаний. Никогда.
Но заглянул какой-то человек и просто сказал – вы уволены. И всё.
С того дня все узнали, что новый директор уволил математичку только за её слова. Знал ли он о том, что она творила никому неизвестно. Надеюсь знал.
Потом уволили и других учителей, которые десятилетиями устанавливали здесь свои порядки. На их место приходили молодые, симпатичные, современные, вежливые, добрые.
Все меняется на глазах. Повсюду ремонт, раскуроченные классы, комнаты, дорожки аллей, а на место этого старинного, замшелого, приходит новое, красивое, чистое, современное.
Постепенно, не сразу, меняется наше сознание. Оно как будто просыпается. Из закостенелого в мозге страха появляется, так долго спавшая, смелость.
Столько лет нам не позволялось говорить, и вдруг стало можно. Столько лет нас истязали, мучили, а теперь даже словом нельзя обижать. Каждого учителя, кто позволит себе такое, ждёт увольнение.
Старые времена исчезли сразу, быстро и легко. Вскоре никто уже не вспоминал, как было раньше, зажили так, как позволили нам жить теперь.