Опасное положение - стр. 11

— Разумеется, мы рассчитали этот вариант, князь. К сожалению, из двадцати девяти всеведущих, двадцать — женаты. Остаются девять. Все ли девять добровольно отдадут свое семя? Маловероятно. Оптимистичный вариант: семьдесят процентов неженатых, это шесть Воронов. Итак, шесть воронов оплодотворят, к примеру, по пять женщин. Оптимистичный вариант: стопроцентная рождаемость, которой, конечно, не будет, но допустим. Тридцать Воронов, половина — девочки. Итого, мы получаем лишь пятнадцать по самым оптимистичным подсчетам и всего шесть отцов, что в будущем может привести к вырождению. На какой срок растянется добровольное согласие этих шести? При неприятном принудительном варианте мы получаем в три раза больше всеведущих, а значит в три раза больший шанс сохранить таких, как мы с вами.

Рационально. Однако мне есть, чем возразить.

— От этого решения пострадают имеющиеся семьи. Возникнут долгосрочные вопросы с воспитанием потомства, пострадает совесть мужчин, женщин, а значит и сам род, — я даже не говорю, а констатирую. Это очевидно.

— Так что вы выбираете, совесть рода или его жизнь? — немедленно аргументирует он мне. — Род пострадает и в том, и в другом случае.

Мне нечего на это ответить. Я чувствую, как Вороны ухмыляются, хотя их лица невозмутимы. Теперь со мной заговорил тот, что стоит за спиной. Слушаю его, не оборачиваясь. Зрительный контакт сейчас опасен.

— Мы понимаем вас, князь. Мы согласны с тем, что вопрос этически непрост. Но вы знаете, мы должны принимать сложные решения. Вы — всеведущий и вам прекрасно известно, что нашим нежным половинам нежелательно знать всё. Более того — вредно. Способности каждого из двадцати девяти позволяют уменьшить боль своей спутницы или поменять ее позицию в этом вопросе с помощью Силы. Это гуманно. Признайте, каждый так или иначе скрывает от близких то лишнее, что причиняет им боль. Так в чем же разница? Более того, чтобы изначально облегчить нравственные страдания своим единородцам, мы сами только что сменили мнение по этому сложному вопросу двадцати восьми всеведущим. Двадцати восьми из двадцати девяти, кроме того, кто не поддался. Вороны возродятся с минимальным количеством страданий.

Капля холодного пота потекла по спине. Я — тот самый оставшийся?

— Вы показали высокий уровень стойкости и Силы, князь. Мы давно наблюдаем за вами. С вашими возможностями вы могли бы войти в Совет.

Ворон встает прямо передо мной и теперь я вынужден посмотреть на него. Кажется, что на меня упала гора. Тяжесть на плечах увеличилась вдвое, втрое... Не знаю... Невыносимо! Мой хребет застонал под давлением. Больше всего мне хочется упасть, сжаться, свернуться в комок. Голова раскалывается на части, трещит, как грецкий орех, который сжимают железные клещи, и я невольно хочу поднять руки и сжать виски. Нет... Я хочу вырвать голову! Щит... Щит! Там под щитом я, Катя, наш ребенок. Покров! Тьма накрывает мою память бархатным плотным покровом, закрывая каждый бугорок, каждую впадину.