Опасное лето - стр. 4
В том году мы остановились не в самой Памплоне, а в Лекумберри и каждое утро проезжали двадцать пять миль, чтобы быть там к половине седьмого утра, поскольку в семь начинался бег быков. Наши друзья разместились там же в гостинице, и на семь дней мы все погрузились в ежегодное местное буйство. Через неделю нестихающего веселья мы достаточно хорошо узнали друг друга и по большей части сдружились между собой, а значит, фиеста выдалась на славу. Если вначале сверкающий «Роллс-Ройс» графа Дадли казался мне слегка претенциозным, то теперь я находил его очаровательным. Как и все в тот год.
Джанфранко присоединился к одной питейно-танцевальной куадрилье, состоявшей из чистильщиков обуви и начинающих карманников. В результате он редко пользовался своей кроватью в Лекумберри и ненадолго стал местной знаменитостью. На ночлег он устраивался посреди огороженного прохода, через который быков запускали на арену: боялся проспать и пропустить энсьерро. Не пропустил. Быки пробежали прямо по нему. Вся его куадрилья ужасно им гордилась.
Адамо каждое утро выходил на арену и требовал, чтобы ему позволили убить быка, но у организаторов были другие планы.
Погода стояла отвратительная, Мэри промокла насквозь и подхватила тяжелую простуду. Потом жар не отпускал ее даже в Мадриде. Сами бои тоже были не очень, кроме одного исторического события: мы впервые увидели Антонио Ордоньеса.
Я разглядел в нем величие по первому – медленному и плавному – взмаху плаща. Я словно увидел всех вместе великих мастеров капоте – а их было немало – живыми и снова в бою, только он превосходил их. С мулетой он был безупречен. Он убивал красиво и легко. Внимательно и придирчиво следя за его движениями, я понял, что он станет величайшим матадором, если избежит серьезных происшествий. Тогда я не знал, что он добьется величия без всяких «если» и опасные ранения придадут ему еще больше страсти и пыла.
Много лет назад я был близко знаком с его отцом, Каэтано, написал с него матадора в романе «И восходит солнце». Все, происходившее на арене, в книге было взято из действительности, из его подлинных боев. Все, что касалось событий вне арены, было плодом моей фантазии. Ему всегда это было известно, но он никогда не протестовал и не жаловался.
Наблюдая, как Антонио работает с быком, я убедился, что он унаследовал все мастерство, которое его отец показывал в свои лучшие годы. Техника Каэтано была доведена до совершенства. Он так управлял своими подчиненными, пикадорами и бандерильеро, что все взаимодействие с быком, все три акта пьесы, заканчивавшейся смертью животного, были размеренными и логичными. Антонио превзошел его: каждое движение капоте с момента появления быка на арене, каждый шаг пикадора, каждый удар его пики искусно направлялись так, чтобы подвести быка к финальному акту боя – подчинить его алой ткани мулеты и подготовить к смерти от клинка.