Опа! Опа! Опа! - стр. 6
Примерно та же история произошла и с тайными рассказами из стены – для удовлетворения цензурных чиновников редакция вынуждена была допустить некоторые пропуски в текстах. Пропуски эти подчас имеют значительное смысловое значение для сюжета. К сожалению, редакция решила, что лучше издать эти произведения хотя бы в таком виде, чем не издать вообще.
Настоящая книга состоит из двух разделов. Во-первых – это истории из книги о музыкантах (с комментариями настоятеля монастыря), прошедшие истязания цензурой, во-вторых – рассказы из рукописей, замурованных в стену. И те и другие содержат авторские иллюстрации, а также некоторые рисунки кота Егорки, штатного художника издательства. Кроме того, все истории сопровождаются эпиграфами, которые не всегда очевидным образом сочетаются с текстом и их значение еще предстоит расшифровывать будущим исследователям.
Редакция надеется, что читатель не будет слишком строг к этим текстам, сумеет получить от них определенное (пусть хотя бы и нездоровое) удовольствие и не станет обижаться, когда автор назовет его, читателя, дураком!
Кот Кирюшка
Издательство «Коты-колдуны»
Отдел ненормальной литературы
Жизнь знаменитых музыкантов
Пьяные миражи
На ночной дороге и суслик – волк…
Камандарская пословица
Говорят, когда Теван только родился, когда только появился он на свет сами знаете как, когда вырвали его из рук матери, он так посмотрел кругом и такую матерную состроил физиономию, словно бы говорил: «Э, какое местечко, бех-бех! Угораздило же меня!»1
Удрученный лекарь, державший в руках новорожденного, не удержался и выпалил:
– Вуй, ну у вашего сына, простите за выражение, рожа, да продлится его жизнь!
– Конечно, рожа, – подтвердил отец, разглядывая ребенка. – Ара, какой скучный человек появился в мире…
Врут, может быть, – кто его знает, – но говорят, что первый раз в жизни Теван улыбнулся на десятый год после рождения. Его отец, да будут благословенны его предки, устав от каждодневных трудов в поле, устав от упреков властной жены, сел на стул в кухне, покачал головой и произнес:
– Вуй, в такой жизни одно развлечение – смерть.
И вот эти-то безрадостные слова и нарисовали на физиономии Тевана злую улыбку. Значила она: «Опять же, я давно говорил».
Окружающий мир представлялся Тевану пасмурной пустошью, где всюду прелая трава и тоска без перерыва. В детстве, когда другие дети бесились на улице, швырялись камнями и колотили друг другу морды, Теван валялся где-нибудь в сторонке и даже вздыхать ему было неохота. Деревенские говорили, что от вида его постной рожи немеют птицы, а коровы хандрят и не дают молока…