Онтопсихология. Психотерапия. Эфирное поле - стр. 5
«Я» – это априорность, индивидуализированная в биологизме человеческой конфигурации, которая реализует свое существование. Тело, которое существует, есть определение жизни, и отличие от любой другой спонтанной формы жизненности. Ему присущ врожденный биологизм, и оно является функцией-формой, которая ведет жизнь к ее реализации. С. Нахт (1901-1977) писал: «Это единственное основание, благодаря которому человек прикреплен и укоренен в жизни, это та сила единства, которая подталкивает человека к существованию, к доверию, единству собственного тела… это внутренняя защита, которая действует на физиологическом уровне, возможно, даже на клеточном[19].
Мотивация (motus actionis) – это направление или векторность импульса. Даже если это понятие в психологии имеет свои ограничения, очевидно, что когда мы рассматриваем бытие, оно, будучи идентичным и единым в себе, испытывает потребность в цели: индивидуации бытия испытывают взаимное влечение, а значит, мотивация восстанавливает единство того, что предстает как разделенное.
Комплексы (юнгианские архетипы[20]) являются инстанциями, которые принимают ту модальность импульсов, которая связана с тремя элементами: а) подавление биологического инстинкта, б) символика средовой культуры, с) становление реальности.
«Я» – это то, что возникает из самого источника, оно отличается от психических деформаций; для его обнаружения, возможно, необходимо достичь зрелости восприятия третьим глазом. Личность в данной точке является такой же, как и я, и даже лучше меня. Это не гипотеза, это опыт, нечто визуально-тактильное. Это остается истинным, даже если для онтопсихологии высший опыт предполагает также и потерю исторического «Я».
Онтотерапевт должен двигаться вместе с психической динамикой пациента для установления контакта с первичной точкой. Он старается двигаться, как движется волна, для создания динамических моментов без ведома пациента, подобно эффекту флеш, возникающему изнутри.
Обсуждение моделей действия комплекса, объективирующей фиксации, связей с прошлым, которые структурируют настоящее, регрессивные контрзаряды «Сверх-Я», с моей точки зрения могут быть приняты в психотерапии, также как когда встречаются двое в качестве прелюдии к любви, они говорят о кино, о моде, о времени.
Речь, таким образом, идет о тактике самодвижения от периферии для достижения центра. Для меня многие формы современной психотерапии представляют собой модальность опоры в процессе обсуждения, а не решительное действие для разрешения проблематики. Многие люди теряют свою аутентичность среди моделей приспособления, и часто психотерапия сводится к созданию компенсаторного алиби.