Онтология телесности. Смыслы, парадоксы, абсурд - стр. 36

В то же время при допущении возможности спонтанного изменения сознания исключается другая возможность – признание универсальных смыслов существования человека как целесообразной необходимости. Индивидуальность выступает как уникальное образование – единичное и однократное. С позиций теории ценностей Г. Риккерта «истолкование смысла не есть установление бытия, не есть также понимание ценности, но лишь постижение субъективного акта оценки с точки зрения его значения для ценности»[55]. Таким образом, субъект предстает как самоценное образование, непостижимое и непредсказуемое.

Трансгрессивный переход совершается вне речевого акта; субъект следует за своей интуицией. Его тело является средой, в которой он обнаруживает иное, внерассудочное знание. «Погружение» в бессознательное происходит в состоянии транса, в котором рассудок не имеет силы. Формы трансгрессии меняются в зависимости от времени и типа культуры: от медитативного созерцания до экстатического танца, от шаманских ритуалов до театральных зрелищ. Так, в театре жестокости Антонена Арто «искусство не является подражанием жизни, но сама жизнь – это подражание некоему трансцендентному принципу в контакт с которым мы вступаем благодаря искусству»[56].

С точки зрения феноменологии трансгрессивный переход можно рассматривать как переживание праздничных чувств, благодаря которым некий предел мироощущений, мирочувствования становится преодолимым. Праздник для человека – это событие, обладающее некоей тайной, непредсказуемостью происходящего. Он желаем, потому что в нем человек ищет чудо. Само его ожидание преднастраивает сознание на восприятие необычного. Праздник помогает человеку прожить ранее не проявленные аффекты. Данное отреагирование свидетельствует о бурных переменах в психике субъекта – переменах, которые делают его открытым для восприятия нового. Временное вхождение личности в иное пространство отношений между Я и миром и пребывание в нем – событие неповторимое: в процессе позитивного переживания субъектом нового опыта экзистенции на время стирается некая заданность форм чувствования, думания и действия.

Трансгрессивный переход обнаруживает себя в «народной Смеховой карнавальной культуре», открытой М. Бахтиным[57]. Для Бахтина смех есть раскрепощающая, индивидуализирующая сила, которая, по мнению В. Махлина, помогает определить индивидууму его место в мире других: место «смеховой вненаходимости»[58]. Человек смеется над собой, над своим абсурдным положением в мире потому, что он не может видеть и понимать своего в нем предназначения. Благодаря смеху человек способен увидеть себя со стороны как субъекта, разыгрывающего роли по сценариям других людей. По мнению Кэрола Эмерсона, «смысл целостности, который я извлекаю из своих собственных актов чувствования и видения, также является опытом любого другого человека, несмотря на то, что каждый приходит к различной целостности»