Они выбрали ночь - стр. 19
Обойдя стол, мистер Монсфрит снял окровавленные перчатки и, ополоснув руки, подошел к своему рабочему месту, где были раскиданы пожелтевшие от времени клочки бумаги.
– Так говорите, основания? – словно беседуя сам с собой, тихо произнес доктор.
Внимательно следя за собеседником, инспектор промолчал. Короткие, сдержанные движения – ему показалось, что Монсфрит просто-напросто тянет время, не желая продолжать беседу.
Доктор подошел к столу. Присел. Перелистал какие-то ветхие бумаги. Затем, прищурившись, внимательно посмотрел на констебля, не торопясь давать ответ.
– Вы, наверное, желаете, чтобы я еще раз внимательно изучил тело вашего 'таинственного' покойника? – с некой издевкой произнес он.
Джинкс почувствовал, как сквозь жакет пробивается острие пера.
– Скажите, доктор. На вашей практике бывало так, чтобы человек не имея смертельных болезней, внезапно отдал Всеединому душу. Я повторюсь – внезапно.
Монсфрит перевел взгляд на заспиртованную в банке почку, и задумчиво повертев ее в руке, произнес:
– Вот вы и сами ответили на свой вопрос, мистер нюхачь. Если он отдал душу, я не смогу отыскать причину этому своим ножом. Тут медицина, к сожалению, бессильна. А человек без души не сможет выжить, обладай он хоть здоровьем быка, хоть удачей самого Кроноса.
С улицы, сквозь толщу стен, донесся надрывный вой собак, ожидавших скорую кормежку. Монсфрит вздрогнул и затих.
Банка, не удержавшись в его руках, полетела вниз и с грохотом ударилась о каменный пол.
3
Внутренний уклад Прентвиля был устроен не так просто, как на первый взгляд могло показаться обычному путешественнику, которому посчастливилось попасть за городские стены. Темные улицы, призрачные тени, возникающие среди безжизненных фигур каменных домов – не всегда оказывались зрительным обманом. И тогда, человеческий разум, выдавая желаемое за действительное, упрямо старался погасить возникший в сознании страх. Но было поздно. Не различая границ, чужак с легкостью мог попасть в капкан Восточной части города, там, где закон улиц был сильнее человеческого понимания, а жизнь не стоила здесь и жалкого суона.
Стоя вблизи Праведного моста и, вглядываясь в тихую гладь воды, Джинкс продолжал думать над словами врача… так ли он был далек от истины?
Еще пару сотен лет назад, хранители церкви нещадно уничтожали зеленоглазых, рыжеволосых девиц, считая их разносчицами зла. Хрупкие фигуры исчезали среди жарких языков пламени, повисали на дыбах, и гнили в сырых подвалах инквизиторов. Считалось, что человек в рясе может вершить суд, лишая жизни невинных, по одному указанию перста божьего, – и это было самым весомым основанием.