Они выбрали ночь - стр. 21
'Неудивительно'.
Что мог рассказать ему старый инспектор Ла Руф и погрязший в человеческих останках доктор Монсфрит, если они изначально не рассматривали данную смерть как плоды небесной кары. А стало быть, возникал второй, вполне закономерный вопрос: был ли бедный возница единственной жертвой ворона?
Сравнение. Упрямый факт способный изменить картину происшедшего коренным образом.
Только кто в состоянии с полной уверенностью ответить: где и каким образом умер человек. Город последние годы не очень-то поддавался на пустые слухи и россказни о загадочных призраках, вершивших судьбу беззащитных прохожих.
Внезапно Джинкс почувствовал настоящее озарение. Возможно истории о таинственных смертях – если такие существовали, кружа среди серых трущоб – могли копиться только в одном месте. Наполняясь подробностями и обретая покой среди вечных могил, они умирали вместе со своими героями, сохраняя истинную правду в неприкосновенности.
Приободренный духом, Джинкс смело зашагал в сторону Старого городского кладбища, желая как можно скорее пролить свет на призрачный покров своего расследования.
4
Эта часть города для местных жителей казалась самым спокойным местом на всем белом свете. И хотя многие из них никогда в своей жизни не покидали пределов Прентвиля, уверенность в данном утверждении была велика, и оснований думать подобным образом, с каждым годом, становилось все больше.
Тенистые аллеи, оберегая крохотные портовые улочки города, уходя куда-то вверх и теряясь в густых рощах, всегда успокаивали и вызывали в сердцах людей только умиротворение. Приветливые и миролюбивые товарки редко видели здесь уличные потасовки, и еще реже до их слуха доносилась грубая речь. Говорят, что здесь любому кто предпочитал дневному свету мрак ночных улиц – становилось не по себе, и он старался скорее покинуть эту часть города, скрывшись в лабиринтах отдаленных подворотен.
Возможно, это было лишь очередное заблуждение, не успевшее обрасти противоречиями и лопнуть, словно мыльный пузырь, где-нибудь среди торговых рядов, дав место новой, невероятной сплетни.
Шрам постоял немного у небольшого шумного фонтана и, отдышавшись, направился дальше. Серое безжизненное лицо за несколько последних часов стало абсолютно белым, словно его как кусок теста вываляли в муке.
Пустые звуки прибывающего в легкой дреме квартала, отскакивали от пожилого ремесленника как от стенки. Никаких эмоций. Только отрывистые воспоминания. Кажется, Шрам сделал фигурку местной жертвы второй по счету – молодая товарка даже не успела испугаться, ощутив на шее тонкую петлю.