Они были мелкие и золотокрылые - стр. 30
Эдуард перехватил сына на выходе из аудитории и предложил вместе перекусить. Благо, перерыв между парами большой. Сын скривился, опасливо заозирался – папа пришёл, как к маленькому – и наконец кивнул. Они вышли на балкон университета, шагнули на белоснежную ленту подвесного эскалатора и плавно перенеслись в здание столовой.
Артемий заказал салат из водорослей серебристого цвета, в ассортименте доставляемых с Жемчужной планеты, и тощий кусочек синтомяса. М-да, совсем дела плохи у тебя, сынок… Себе Эдуард взял чай с имбирным печеньем.
– Что-нибудь случилось? – вяло спросил сын, когда они уселись за стеклянный столик у окна на всю стену.
– Это я у тебя должен спросить, – ответил Эдуард. – Мне письмо пришло из деканата…
– А-а, настучали.
– Поставили в известность.
– Я сам со всем справлюсь.
– Извини, но я в этом не уверен…
– Тебе-то вообще какое дело?! – Артемий так рьяно ткнул в синтомясо вилкой, что оно чуть не улетело с тарелки.
Эдуард запустил пальцы в волосы. В свои. Хотя очень хотелось схватить за отросшие светлые патлы отпрыска и приложить башкой об стол. Честно говоря, ему всегда было трудно находить общий язык с сыном. Даже, когда Артемий был совсем ребёнком. Тереза – та справлялась на «ура». Когда мальчишка капризничал или упрямился, или ревел непонятно чего, она подходила, брала его за руку, говорила что-то тихим голосом, и сын успокаивался.
Помнится, в экзо-заповеднике захотелось ему в вольер с пёстрыми хрипоклювами с зелёной планеты Лиании. Тереза, как назло, отошла за кофе, а Эдуард сколько ни объяснял, что нельзя хрипоклюва за хвост, сынок его не так и не услышал. В итоге получил хриплым клювом в лоб!
Когда вернулась Тереза, их пятилетний наследник вопил не своим голосом, одновременно угрожая свернуть всем хрипоклювам шею и требуя немедленно увести его из «гадкого заповедника на качели». Эдуард просил определиться: так им уходить или сворачивать шеи? Объяснял сыну, что он – мужчина и реветь из-за того, что птичка клюнула, недостойно. Угрожал, что вообще никуда больше с ним не пойдёт, если отпрыск тотчас же не успокоится. Всё это приводило лишь к новым всплескам рёва и крика.
Вернулась Тереза, выслушала Эдуарда, присела на корточки перед Артемием и первым делом попросила его спокойно рассказать, что случилось. Артемий рассказал. Уж так спокойно, как смог.
– А представь, если бы кто-то подошёл к тебе и захотел вырвать у тебя клок волос. Что бы ты ему сказал?
– Я бы… – Артемий удивлённо заморгал и перестал плакать. – Я бы ему… сдачи дал. Врезал бы, вот!
– И это было бы правильно, как считаешь?