Она принадлежит Барону - стр. 17
К счастью, всё не так плохо и ноги твёрдо держат меня, правда, сердце продолжает тревожно грохотать в грудной клетке. Желудок скручивает от напряжения, но я терплю. Главное — не смотреть на труп.
Барон медленно опускает пистолет и прячет его в плечевой кобуре. Во взгляде, кажется, мелькает тень боли — раненое плечо, наверное, не дает о себе забыть. Но жесткость и злость в темно-карих глазах всё равно никуда не исчезают.
Никаких определённых мыслей в голове у меня в этот момент не возникает. Я просто хочу, чтобы страх и напряжение оставили меня и не сводили каждую мышцу мучительной болью.
— Со мной пойдешь, — Барон подходит ко мне, хватает за предплечье и тянет на себя.
Я не сопротивляюсь. Это всё из-за шока. Сначала домогательства, затем убийство, оружие, нацеленное прямо на меня. Сейчас я не могу отдавать отчёт своим действиям, потому что никогда прежде не испытывала такой разнообразной и острой гаммы чувств. К тому же что-то мне подсказывает, что против Барона идти не стоит.
Он тянет меня в коридор, где стоит несколько человек, в том числе и Шраменко. Больше всего на свете мне не хочется встречаться именно с этим мужчиной. Снова эта едкая улыбка и высокомерный взгляд.
— Ее в мою машину бросьте, — приказывает Барон и толкает меня в сторону Шраменко.
Предплечье ноет от болезненного захвата Барона. Ручища у него огромная и сильная. А у меня руки тоненькие с бледной полупрозрачной кожей, каждый узор вены отчетливо можно увидеть. Я без преувеличения могу сказать, что если Барон захочет, то одной рукой раскрошит мои косточки. Он явно не спортсмен, просто природа наделила его довольно крепким и сильным телом.
Когда Шраменко предпринимает попытку потащить меня к черному ходу, я начинаю упираться пятками в блестящий черный пол. Я понятия не имею, куда меня сейчас отвезут. Вдруг куда-нибудь в лес утащат и там уже убьют? Так не вовремя вспоминаю о том, что Даня переспал с женщиной Барона и специально сломал его машину. Вдруг теперь мне это припомнят и долг спросят? Ну не мог же Барон так просто всё это простить?
— Пожалуйста, не надо, — испуганно шепчу, пытаясь высвободиться из жесткого захвата Шраменка.
— Заткнись, — прокуренным голосом шипит мне в ответ. — Иначе пришибу.
Я прикусываю язык. Это получается не нарочно, но больно и до образования противного металлического привкуса во рту.
Сложно поверить в реальность происходящего. Мне даже такие кошмары никогда не снились. Страх острыми шипами впивается в каждый уголок моего сознания, в каждую клеточку моего тела, наглухо вколачиваясь в ДНК.