Она. Поэма о романах - стр. 17
– Чу-у-у-у-до пе-е-на! – адекватная женщина с перманентной прической являет на огрызке ковра волшебство, захватывающее не меньше опытов из книжки Перельмана.
– Всё равно: что мед, что говно. Но мед-то послаще будет! – торгуются и обижаются, что торгуются.
Напряженно сидят на маленьких жестких табуретах маленькие продавцы мягкой мебели, которая соблазняет своими округлостями как плотоядные тропические соцветия.
– Нечего по рынку без толку ходить, – вызевывает – на кого бог пошлет – засыпающая лотошница.
Свежим жженым железом брызжет от салютующего круга точильщика, звонко хрустит его золотой промысел.
– Почем корявые? Сорок?! Крестись! – встреча с первым разъездом отряда огуречников.
Трудно различимая личность укрывается под заплатами невероятно морских пейзажей, обсыпанных леденцовой крошкой – картины из балтийского янтаря, «авторская работа».
– Это у вас, дама, просто – трудная нога! – магические заклинания плывут из обувного ларька.
Профессиональная нищенка ритмично раскачивается на плотном толстом картоне – таблице разборки автомата Калашникова.
В центральном павильоне я чувствовал себя батискафом, зависшим над колониями актиний. Коренастые, укорененные, скорешившиеся жители, вместе накрытые куполом этого цирка, путали навигацию, уверяя меня, что я иду на небольших ходулях. Мои впечатления становились ходульными. Легкое головокружение дополнялось рассыпчатым эхом, возникшим из звуко-запахов и выгоняющим из-под свода потолка голубей, аплодирующих головокружению.
– Сколько у вас задняя часть, девушка?
Местная кухня не отличалась изысканностью, но главный рыночный продукт – свинину – брали на пробу перед покупкой, мусоля влажный срезок на языке. От вожделения ее считали женского рода: мяса – она, «мяса вкусная сёдня была».
– Арбус-марбус, мичательный вкус, куснешь-уснешь!
Крепкие старушки с пригоревшими лицами побирались предметно, по рядам частников, плотно набивая самошивные торбы чуть потраченным или милосердным. «Подальше положишь – поближе возьмешь».
– Капустку я с уксусом делала, скоропостижную.
Крепкие старушки с печеным румянцем делили молочное угодье, ошеломляя нарастающим удельным весом колобков, слитков, шматков, горок, банок, ложек. Стаканы каучуковой ряженки замороченного, задохнувшегося цвета затягивала выпукло-съедобная кожура.
«Но у холма нет вершины, у холма нет вершины, он круглый как эта земля».
Первый раз она поднялась со мной на рынок в авитаминозное межсезонье. Мы чавкали снежным сорбетом, сглатывали прозрачный с металлическим привкусом воздух, чувствовали как вытягивается наше теплое дыхание, расползаясь и смешиваясь с пресным бесцветным небом. Детское предвкушение простуды, подтачивая тугую перепоночку горла, заставляло искать противоядие серо-сырому весеннему полосканию, выслеживать пропавшие цвета.