Она и Аллан (сборник) - стр. 28
Вскоре после рассказанных событий сестре моей Балеке, жене короля, пришло время родить, и в тот же день жена моя Макрофа разрешилась близнецами. Это случилось через восемь дней после того, как Анади, моя вторая жена, родила сына.
Когда король узнал о «болезни» Балеки, он не приказал тотчас же умертвить ее, потому что немного и по-своему любил ее. Он послал за мной и приказал мне быть при ней, а когда ребенок родится, принести показать его труп, согласно обычаю, по которому он лично должен был убедиться в его смерти.
Я склонился перед ним до земли и с тяжелым сердцем пошел исполнять его приказание.
Но приходилось покориться, зная непреклонность Чаки, не допускавшего неповиновения.
Я отправился в эмпозени – местопребывание королевских жен, и объявил приказание короля стоявшей у входа страже. Воины подняли свои копья и пропустили меня, я вошел в шалаш Балеки. В нем находились и другие королевские жены, но при виде меня женщины встали и ушли; закон не позволял им оставаться в моем присутствии. Таким образом я остался наедине с сестрой. Несколько минут Балека лежала молча, по волнению ее груди я заметил, однако, что она плачет.
– Потерпи, милая! – сказал я наконец. – Скоро страдания твои кончатся!
– О, нет, – ответила она, поднимая голову, – только начнутся. О, жестокий человек! Я знаю, зачем ты пришел: умертвить моего будущего младенца!
– Ты знаешь сама – такова воля короля!
– А! Воля короля! А что мне до воли короля? Разве я сама не имею голоса в этом?
– Да ведь это ребенок короля!
– Это ребенок короля – правда, но разве он также и не мой ребенок? Неужели мое дитя должно быть оторвано от груди и задушено, и кем же? Тобой, Мопо! Не я ли бежала с тобой, спасая тебя от злобы нашего народа и мести отцовской? Знаешь ли ты, что два месяца тому назад король разгневался на тебя, когда заболел, и, наверное, умертвил бы тебя, если бы я не заступилась и не напомнила ему о клятве? И вот как ты отплачиваешь мне! Ты приходишь убить мое дитя, моего первенца!
– Я исполняю приказание короля! – отвечал я угрюмо, но сердце мое разрывалось на части.
Балека больше ничего не сказала, но, отвернувшись лицом к стене, горько плакала и стонала. Тем временем я услыхал шорох у входа в шалаш, и свет в дверях заслонила входящая фигура. Вошла женщина. Я обернулся посмотреть на нее и сразу упал, кланяясь до земли. Передо мной стояла Унанди, мать короля, по прозванию Мать Небес, – та самая женщина, которой моя мать отказалась дать молока.
– Здравствуй, Мать Небес! – приветствовал я ее.
– Здравствуй, Мопо, – отвечала она. – Скажи, почему плачет Балека? Оттого ли, что она мучается родами?