Он убил меня под Луанг-Прабангом. Ненаписанные романы - стр. 50

– Жаль только, – задумчиво улыбаясь чему-то своему, далекому, сказал Ситонг, – что у нас нет снега.

– А у нас жалеют, что мало лета, – сказал Степанов.

– Всегда жалеют о том, чего нет, – сказал Ситонг. – Вообще-то снег – это очень красиво.

– В нем много высокой эстетики, – сказал Степанов, – особенно когда его вспоминаешь, а не идешь по нему босиком…

– А что такое эстетика? – спросил шофер.

– Эстетика? – переспросил Степанов и пожал плечами. – Черт его знает… Наверное, это – когда уважают человека. В жаре нет эстетики, например.

– Жара – это ничто, – засмеялся шофер. – Как же может ничто уважать человека?

– Жара – это нечто, – сказал Ситонг. – Ведь ты реагируешь на нее?

– Я на нее потею, – ответил шофер, – а не реагирую.

Ситонг спросил Степанова:

– Ты любишь снег?

– Очень.

– Я тоже очень люблю снег, – сказал Ситонг. – Я очень любил подниматься на фуникулере в Париже, когда шел снег.

Степанов вспомнил фуникулер в Татрах. Он тогда забрался на самую вершину – думал только посмотреть на Татранскую ломницу, но начался буран, и водитель фуникулера вошел в маленький ресторанчик, отряхнул с фуражки снег и сказал:

– Будем отдыхать.

В ресторанчике было четыре человека: краснолицый седой австриец в спортивной ношеной куртке, женщина-горнолыжница, сидевшая возле самого окна, парень, игравший на губной гармонике, и Степанов. Водитель фуникулера ушел на кухню, и оттуда был слышен его рокочущий голос, – наверное, он пил пиво и поэтому так довольно рокотал.

Австриец спросил Степанова:

– У вас нет огня?

– Есть. Пожалуйста. – Степанов протянул ему зажигалку, и австриец прикурил треснувшую, намокшую сигарету.

– Спасибо, – сказал австриец. – Хороший снег, а?

– Снег дрянной, – сказал парень, перестав играть на губной гармошке. – Если он не прекратится, надо будет здесь ночевать.

– Ну и прекрасно, – сказал австриец, – это ж приключение. Что может быть лучше приключений в нашей жизни?

Парень показал глазами на женщину, сидевшую спиной к ним возле окна, и ответил:

– Любовь лучше приключений.

Австриец громко крикнул:

– Эй, кто-нибудь!

Из-за занавески выскочила девушка и сказала:

– Просим вас…

– Сливовицы… Пять крат, – показал на пальцах австриец.

Девушка сделала испуганные глаза и побежала выполнять заказ.

– Девушка, – попросил ее Степанов, – мне тоже. Пять крат.

Степанов вообще не хотел пить, но его всегда злило и обижало, когда за границей он видел седых, краснолицых буржуев, делавших то, что им хотелось делать.

– Приятно шумит ветер, – сказал австриец, – особенно это приятно, когда сидишь возле раскаленной печки и можно выпить.