Он убил меня под Луанг-Прабангом. Ненаписанные романы - стр. 49

Файн выключил магнитофон и, откинувшись на спинку старинного, с истертыми валиками кресла, закурил и почувствовал, как у него устало расслабились мышцы живота.

Он потянулся и закинул тонкие руки за голову. Возле окна, в дальнем углу номера, запел сверчок. Файн долго слушал, как поет сверчок, а потом – неожиданно для самого себя – заплакал. Он включил диктофон и поднял микрофон, чтобы песня сверчка явственнее записалась на пленку. Он долго сидел с вытянутой рукой и, улыбаясь, счастливо плакал, слушая, как пел сверчок. А когда он замолчал, Файн сказал в микрофон:

– У времени добрая песня…

04.07

– Поставь будильник на пять часов, – сонно пробормотал Билл. – Я хоть часок вздремну. Мы в пять должны вылетать…

– Я разбужу. Спи, – сказала Сара. – Я разбужу тебя в пять.

– Мы разбомбим эту машину с чарли и быстренько вернемся.

– Спи. Спи, – повторила Сара. – Спи же ты…

– У меня очень свирепый командир. Мне нельзя проспать.

– Спи. Я тебя разбужу.

Саре показалось, что парень уснул. Она осторожно отодвинулась от него. Ей хотелось бежать отсюда, но парень обнял ее, прижал к себе и спросил:

– Куда ты?

– Никуда. Просто мне жарко.

– Нет. Лежи рядом. Я не буду спать, я только подремлю пятнадцать минут, – он поцеловал ее в шею. – И сразу проснусь. И у нас еще останется полчаса на любовь. Поцелуй меня.

Сара прикоснулась губами к его щеке.

– Нет, поцелуй меня так, как раньше.

– Я устала.

– Ты думаешь, я не устал? Я тоже очень устал.

– Поспи. Поспи немного.

– Хорошо. Совсем немного. Разбуди меня через десять минут. Ладно?

– Хорошо.

И Билл уснул: он всегда засыпал сразу, как ребенок.

04.29

– Я не мешаю тебе своими коленками? – спросил Ситонг.

– Нет, что ты, совсем не мешаешь.

– Я взял еще две канистры на обратный путь и продовольствия, поэтому стало так тесно.

– Ты на границе не отдохнешь? Там хорошее убежище.

– Нет. Надо возвращаться на фронт, – ответил Ситонг. – Там дел много. Ну-ка, поддай скорости, – попросил он шофера. – Надо поскорей проскочить равнину.

– Я и так гоню, – сказал шофер. – Равнина очень красивая, – обернулся он к Степанову. – Вы ее днем не видели?

– Чего красивого может быть в равнинах? – удивился Ситонг. – Красиво бывает только в горах.

– Почему? – спросил Степанов.

– Потому что в горах неизвестно, что будет дальше. Поднимешься на вершину – и видишь: водопад. Поднимешься на вторую – а там ульи с медом; опустишься в ущелье – а там олень стоит. А равнина – что? Как жизнь: заранее знаешь, что в конце помрешь…

– В равнине можно построить красивый город, – сказал шофер. – Кхам Бут, когда был с рукой, нарисовал такой город: он весь стеклянный. Когда мы победим, в тот город станут приезжать люди со всего мира – отдыхать, и охотиться, и ловить рыб в горных потоках, стремительных как любовь, – закончил он обязательной саванакетской цветистостью.