Олимпийские игры в политике, повседневной жизни и культуре. От античности до современности - стр. 24

Слабым местом данной гипотезы является отсутствие прямых указаний источников на факт такой борьбы внутри элейской знати, в то время как имеются сведения о том, что в указанную эпоху шла борьба другого характера, а именно борьба за распорядительство Играми между элейцами и писейцами, в которую на определенном этапе включился также Фидон Аргосский (Hdt. VI.127). В связи с этим была выдвинута другая гипотеза происхождения второго гелланодика. Согласно этой версии, вплоть до 580 (или 572) г. до н. э. председательство на Играх осуществлялось совместно представителями Элиды и Писатиды, а после утраты Писатидой самостоятельности в связи с антиэлейскими выступлениями писейского царя Пирра оба поста руководителей Игр заняли представители элейской полисной общины (Gardiner 1925: 83; ср.: Swoboda 1905: 2386). В качестве косвенных подтверждений справедливости данного предположения можно привести такие факты, как принадлежность святилища на протяжении длительного времени писейцам и двойной элейско-писейский контроль над проведением Герей (Paus. V.16.5–8). Однако, как было уже сказано выше, сам по себе факт владения святилищем еще не означает, что писейцы проводили там спортивные агоны в честь Зевса, т. е. игры в том виде, в каком они существовали и развивались после Ифита. Даже если допустить, как это склонны делать некоторые исследователи, что писейцы на самом деле некогда осуществляли деятельность по подготовке и проведению Игр (Gardiner 1925: 83; Scott 2010: 31, 147), из этого напрямую не вытекает, что с распространением элейского влияния на долину Алфея элейцы стали проводить панэллинские игры, разделяя власть над ними с прежними хозяевами.

Гипотеза о совместном управлении Играми и втором гелланодике исходит из вполне логичного предположения о необходимости для элейцев учитывать интересы писейских общин, которые обитали в непосредственной близости от Олимпии, не мирились с ростом элейского влияния в святилище и регионе в целом и при благоприятных условиях неоднократно пытались взять руководство Играми в свои руки. При этом подразумевается намеренное умолчание восходящей к захватчикам Олимпии – элейцам – традиции, нашедшей отражение в сочинениях Аристотеля, Эфора, Страбона, Павсания и Юлия Африкана.

Заметим, что из вышеперечисленных авторов трое: Эфор (а значит, и опиравшийся на него Страбон), Павсаний и Юлий Африкан – с большой долей вероятности пользовались одним первоисточником – сочинением Гиппия об олимпийских победителях[20] и, конечно, отражают элейский взгляд на историю Олимпийских состязаний, причем взгляд политически ангажированный, если учесть конкретно-исторические обстоятельства написания Гиппием этого сочинения: поражение Элиды в войне со Спартой, не только лишившее элейцев гегемонии над периэкскими территориями, но также поставившее под угрозу их председательство на Олимпийских играх. Однако, несмотря на всю свою пристрастность, данные источники не скрывают фактов временного писейского руководства Играми и прямо свидетельствуют о событиях VII в. до н. э., когда Игры оказывались под писейским руководством (Paus. VI.4.2; 22.2; Strab. VIII.3.30; Euseb. Chron. I. P. 198 (Schoene)), но ничего не сообщают о совместном управлении; напротив, здесь речь идет именно об исключительно писейском руководстве, на основании чего элейская традиция и признавала эти олимпиады нелегитимными. В этой связи предположение о том, что письменная традиция намеренно «замалчивает» писейское участие в руководстве Играми и сообщает только «половину правды», кажется неубедительным.