Охотники за нацистами - стр. 25

Регион вскоре был охвачен насилием Первой мировой войны, а позднее – большевистской революции и последовавшей за ней Гражданской войны, когда русские, поляки и украинцы восстали друг против друга. Отец Визенталя, успешный торговец, погиб, сражаясь в рядах австрийской армии. Мать после этого увезла обоих сыновей в Вену, но как только русские в 1917 году отступили, вернулась в Бучач. Когда Симону было двенадцать лет, украинский кавалерист-мародер полоснул его саблей, отчего на бедре остался шрам. Младший брат Симона, Гилель, умер, сломав при падении позвоночник.

Визенталь изучал архитектуру в Праге, а после вернулся домой, где сделал предложение давней возлюбленной, Циле Мюллер, и открыл собственное архитектурное бюро. В студенческие и послеуниверситетские годы он завел немало друзей, причем не только из числа евреев. Визенталь никогда не разделял радикальных взглядов «левых», как большинство молодых людей того времени. Его привлекала другая политическая идея. «В молодости я был сионистом»,[58] – постоянно напоминал он и мне, и другим интервьюерам.

Холокост стал для него такой же реальностью, как для Фридмана и других выживших евреев. В начале войны Визенталь с семьей жил во Львове, городе, который по секретному протоколу пакта Молотова – Риббентропа, разделившему Польшу между Германией и Советским Союзом, сперва отошел советским войскам, а в 1941 году, во время нападения на Советский Союз, был быстро захвачен немцами.

Визенталь оказался в гетто родного города, затем содержался в концлагере неподалеку, а позднее был отправлен на ремонтные работы на Восточной железной дороге. Симону пришлось наносить нацистскую символику на захваченные советские локомотивы. Это был лишь первый этап в последовавшей череде концлагерей, побегов и приключений, которые в конце концов привели его в Маутхаузен под конец войны. Ему удалось организовать побег Цили, и та под вымышленным именем польской католички скрылась в варшавском подполье. А вот к его матери судьба была не столь милосердна…

В 1942 году Визенталь предупредил ее, что грядет новая волна депортации. Чтобы избежать ареста, он велел ей расплатиться золотыми часами, которые мать хранила как зеницу ока. Когда за ней пришел украинский полицейский, мать отдала ему часы. Однако, с болью вспоминал Визенталь, «полчаса спустя пришел второй полицейский, откупиться от которого было уже нечем. У матери было слабое сердце. Надеюсь лишь, что она умерла в поезде и ей не пришлось входить голой в газовую камеру».

Визенталь рассказывал многочисленные истории о своих, казалось бы, чудесных избавлениях от смерти. Например, по его словам, во время облавы на евреев 6 июля 1941 года он стоял у стены в длинном ряду людей, а украинские солдаты, напившись водки, стреляли каждому в затылок. Палачи подходили все ближе и ближе, а он безучастно глядел на стену перед собой и вдруг услышал звон церковных колоколов и крики: «Хватит! Вечерняя молитва!»