Охота на волков - стр. 42
Пыхтин медленно шел по улице – рослый, с чистой, почти мальчишеской улыбкой на открытом лице, ладный – редкая дама не обратит на такого парня внимание, не заметит, наверное, только самая затюканная, затрюханная, обремененная детьми, кастрюлями и алкоголиком-мужем, совершенно слепая женщина, а так почти не было красоток, которые не вздохнули бы по Пыхтину, пока он двигался к намеченной цели. И орден на его широкой груди конечно же привлекал внимание, посверкивающий рубином, приметный… Пыхтин шел и любовался вечером.
Любовался самим собою, золотыми, не растерявшими под секущими ветрами свой убор деревьями – кленами, ясенями и толстоствольными, крепкими, как дубки, березами, отличавшимися от тонких и грустных берез средней России, любовался девчонками, цокающими каблучками по тротуару, думал о том, что в Краснодаре «и жить хорошо и жизнь хороша»… Жить действительно было хорошо, Пыхтину никогда не снились люди, которых он убивал – душа не принимала их тени, мозг не запоминал их лица, поэтому чувствовал он себя легко – ничто не обременяло бывшего афганца.
Ни несчастные, расстрелянные ради «афоней» – мятых афганских денег пуштуны в маленьком кишлаке недалеко от Кандагара, ни два пастуха, которых он убил ради нескольких овец – не хотел оставлять свидетелей, ни сержант, наоравший на него в горах, а потом не без помощи Лехи Пыхтина сорвавшийся с крутого гиндукушского гребня в курящуюся страшным дымком глубины пропасть, не недавно убитые греки, лично ему ничего плохого не сделавшие – они лишь имели несчастье оказаться богатыми… А это вряд ли кому нынче понравится – богатые люди…
Никто никогда не представал перед ним в ночной тиши – ни в яви, ни в сонной одури, днем тоже никто не являлся, поэтому Пыхтин чувствовал себя отлично.
– «И жить хорошо и жизнь хороша, – пропел он негромко, поддел носком ботинка голыш и со снайперской точностью вогнал его в пространство между двумя вкопанными в землю столбиками ограды, довольно отметил: – Один – ноль».
Парк, в котором находился пивной павильон, парком назвать было нельзя – облезлый, редкий, с выкорчеванными деревьями, он был стар, как стар сам город Краснодар: лет сто пятьдесят назад какой-то доброхот-помещик, любящий землю, не терпящий пустых мест на ней, мусора и выжженных плешин, посадил эти деревья рядом со своим домом, растил и холил их, потом умер, следом за хозяином умер и дом – превратился в хлам, вскоре исчезли даже следы его… А вот деревья остались, живут до сих пор.
Этот парк немного бы почистить, обновить, подсадить свежие деревья – и он еще лет сто пятьдесят будет радовать людей…