Охота на мотылька - стр. 59

Почему-то кандидатуру Екатерины я даже не рассматривала в спутницы, хотя уверена, что она не отказала бы. Потому в порыве отчаяния я вчера попросила сопроводить меня Рязанова, почти не сомневаясь, что он сразу откажет. Или после, сославшись на срочные дела. Наверное, он был прав, и открываться чужому человеку всё же проще. Я бы не хотела, чтобы то, что может произойти на кладбище, увидел брат, или его жена. Но Илья не отказал, не сослался, даже приехал раньше. А теперь ещё и проявляет понимание. Я уже начинаю его бояться. Он робот?

– Нет, всё в порядке. Просто нервничаю. Можем ехать, – заверила я и сама протянула ему свою ладонь, которую он обхватил своей, чуть сжав, и повёл к своей машине. Шофёр опять не показался. Уже привычно мне помогли сесть, где я тут же пристегнулась, мужчина сел сам, пристегнулся, и мы плавно выехали со двора.

Образовалась тишина, но она меня сейчас не волновала. Мыслями я была далеко, отчего вздрогнула, когда почувствовала прикосновение к своей ладони, что лежала на сиденье. Медленно, словно неуверенно, мои пальцы накрыла широкая, горячая и сухая мужская ладонь, а после чуть сжала, оставляя возможность отодвинуться. Запрещая думать о своих действиях, не отворачивая лица от окна, я не стала отнимать свою руку, позволив себе сжать мужские пальцы в ответ. Мою кожу на ладошке ласково погладили большим пальцем, а после осторожно сместили руку, сплетая наши пальцы. Так мы и ехали, молча, держась за руки, а мои грустные мысли вытеснил один вопрос, почему такое невинное прикосновение и знак поддержки чувствуется мной так остро?

***

Когда до могилы родителей оставалось несколько десятков метров, я замедлилась, крепче вцепившись в локоть Рязанова, а после подняла на мужчину жалобные глаза. Чего не отнять у этого человека, он понимал всё с полувзгляда. Не знаю, хорошо ли это, плохо ли. Вот и сейчас:

– Я подожду поблизости, – с понимающей улыбкой сообщили мне, отчего я благодарно кивнула и с некоторой неохотой отлепилась от мужчины. Приблизиться к памятнику и взглянуть на родные лица оказалось сложно. Мелькнула мысль, что Вовка выбрал очень неудачные фото, и было бы лучше поступить так, как хотела я – портреты моего производства.

После вспомнила, что на стадии разговоров всё и осталось, так как кисть в руки я в тот период и до недавнего времени даже не помышляла брать. Потому у брата просто не осталось другого выхода, как взять фото из архива. Не было причин оттягивать с памятником и ждать, когда я, наконец, «разрожусь». Брата винить не получается, а вот на моей совести появился ещё один неприятный груз.