Охота на гребешков - стр. 6
Строят крепкие гнезда,
ночью с луной лаются,
слушают мокрые звезды,
но только не улыбаются.
Гибнут и снова рождаются,
или мохнато дремлют.
И вовсе не улыбаются,
узоря следами землю.
Сестре Арине
Город – он темней, чем лес.
Не ходи туда гулять.
Даже если будет бес
очень сладко зазывать.
Даже если там огни,
и весёлый хоровод —
только призраки они.
В душах страх там и разброд,
и бензин взамен крови
у железных упырей.
Лучше дома ты живи,
средь деревьев и полей.
Ну а в городе – ни дня.
Я уже искал в нём толк.
Этот город съел меня,
словно Красну Шапку – Волк.
Чувства
Ты не треснешь мне по роже
за язвительность речей.
В обморок тебя не сложит
прелесть чьих-нибудь очей.
Не зарежу я во гневе
никого за дерзкий взгляд.
Не уеду вдруг на Север,
бросив этот зоосад.
Тихо миримся. Капусту
книжек гложем дотемна.
Не способны мы на чувства,
не способны ни хрена!
Таракан
Я стихами не живу.
Я стихами – злюсь.
Вот ползёт по рукаву
таракан. И пусть.
Край стола – не край земли.
Стой, усатый вьюн!
За страдания свои
я тебя убью.
Одолела нищета.
Понял ты, холуй?
Денег, духа – ни черта.
Прямо хоть воруй.
В общем, крылья не даны
нам с тобой, усач.
Эти люди – как слоны.
Жаль. Но ты не плачь.
Я уйду – а кто в ответ
вспомнит обо мне?
От тебя же будет след
жирный на стене.
Рыба-птица
Вот дождь пошёл, намокли лица.
С души моей свалилась глыба.
Наверное, я просто птица,
хотя возможно, что и рыба.
А может, это просто пиво.
А может, это просто водка.
А может, ты проходишь мимо.
А может, погоди, красотка…
Ведь может быть, ты тоже рыба.
А может быть, ты тоже птица.
И что с того, что ты красива,
когда вокруг одни тупицы.
И город над тобой смеётся.
И голоса, и взгляды ранят.
И лишь тогда тебе поётся,
когда по крышам барабанит.
Так может, нам отсюда вместе
с дождём по рекам – и до моря…
Но дождь кончается, хоть тресни,
и снова этот город горя.
И на душе всё та же глыба.
И снова хочется напиться.
Наверное, я просто рыба.
Хотя возможно, что и птица.
Паучок
октябрь —
десять тысяч апельсинов,
взорвавшихся над тонкими руками
жонглёра;
отпечатки лап дракона,
поранившегося стеклом разбитой
бутылки;
невесомость океана,
упавшего на город недосохшей
джинсовкой;
паучок, слетевший с клёна,
совсем запутался в твоих кофейных
саргассах —
ты так долго белым гребнем
расчёсывала их
сегодня утром
Ноябрьская сорока
В городе, где ватной лентой дым из трубы,
где трасса на Питер – главная улица, чьи столбы
офонарели чуть ярче и снегу сменили цвет,
в чужой квартире, где больше нет сигарет —
двое, которым по двадцать плюс-минус один.
Холодный лоскут ночи в разрезе гардин
похож на хвост птицы, приметной ещё и за то,
что названа суммой их нынешних возрастов.