Охота на гончих - стр. 92
– Найдется, сударь, а как же! – радостно закивал тот. – Вот, пожалуйте, прямо в холстине и отдам. Чистая, не извольте сумлеваться, все честь по чести! Так, стало быть, с рыбкой… С брусничкой… Еще с курятинкой пара осталась – возьмете?
– Давай. – Лорд заглянул в ларь, вспомнил о Творимире и добавил: – Медовых вот этих тоже клади. Чего оставлять. Сам печешь или супруга?
– Жена с дочками. А я вот продаю. Товар хорошо идет, грех жаловаться.
– Еще бы… Нэрис, положи булку. Сейчас домой придем – поедим спокойно.
– Ну вкусно же!
– Благодарствуем, сударыня, – польщенно улыбнулся торговец. Аккуратно завернутое в три слоя некрашеной холстины печево перекочевало в руки Ивару. – Может, мне сынишку кликнуть? Он бы и донес, чтоб вам одежу жиром не пятнать. Это мы мигом! Хорошему покупателю грех не помочь.
– Спасибо, справимся. – Советник выудил из кошеля серебряную монету и, вручив ее тихо ахнувшему торговцу, весело подмигнул. – Держи! На расширение предприятия. Нэрис, положи булку, кому говорю? Тут идти всего ничего, а она кусочничает.
– Да я не себе, – виновато потупилась леди, вертя в пальцах рыбный пирог. – Я ему хотела…
– Кому – ему? – Ивар обернулся и прищурился. – Нищему очередному, что ли?
– Да нет! – зашептала супруга. – Вон, левее, видишь? В черном балахоне, растрепанный такой. Ну вон же, на крылечке сидит! Худой, аж лицо серое… И где-то я его видела. А! Да это же священник, тот самый!
Лорд вздернул брови. Торговец, проследив за его взглядом, качнул головой:
– Ваша правда, сударыня. Священник, с купцами приплыл пару годков назад. А пирожок вы приберите лучше, пока на морозе не схватился. Отец Теодор все равно не возьмет.
– Но… я ведь не милостыню какую, угостить просто… Ведь вижу, что голодный!
– Голодный. А все одно ничего не возьмет.
– Почему? – растерялась Нэрис.
Торговец развел руками:
– А кто ж его знает, сударыня? Он, ежели по мне, так немножечко того… странный, в общем! Что с головой не дружит, не скажу, а все ж не от мира сего человек. Другие вон, из ихней братии, страсть до чего докучливые, хлебом их не корми, дай свои порядки навести! Чуть с корабля – и сразу за проповеди. Веры – во, а ума-то, чтоб понять, что у нас своих богов хватает, нету. За что и биты бывают, уж сколько раз видал. А этот ни к кому не пристает. Все молчит да бродит тихонечко целыми днями по Бергену…
– Так он что же, и живет на улице? – ахнула Нэрис.
– Отчего ж? Купец, который привез, и приют ему дал, болезному. Подкармливает, жалеет. Да и кто б не пожалел? Сами ж видите.
Леди Мак-Лайон медленно кивнула. А сидящий на чьем-то крылечке изможденный человек, которого она видела в день приезда у ворот торговой слободы, словно почувствовал, что о нем говорят, – он поднял голову и посмотрел в их сторону. Не с любопытством, не с угрозой, а так, будто смотрел – и не видел. Или видел, но что-то совсем другое. От этого потухшего взгляда Нэрис стало не по себе.