Охота на Елену Прекрасную, или Бляховка Open-air - стр. 53
Как я поняла, сам-то Семен Михайлович родился куда позже этого периода, уже перед войной Отечественной. Но, видимо, в семье традиция семейных слушаний существовала испокон веку, и эти предания дед излагал так, словно сам во всем участвовал. И получалось, что в гражданскую войну Бляховка была чем-то вроде самостийного государства — ни красным, ни белым, сами себе на уме. Деревень таких было тогда много, но бляховцы отличались от прочих злобной хитростью и коварством. Хлебом-солью встречали и деникинцев, и буденовцев, и разные банды непонятных расцветок. А потом непременно какую-нибудь пакость новоявленной власти устраивали, да так, что виновных было не сыскать. Да и что взять с деревни, где ни коров, ни лошадей, только две шелудивые козы? И по домам сидит одно старичье в драных валенках.
Хитрые были бляховцы: на единственной дороге устроили секретный пост, и как только наблюдатель замечал, что очередной отряд к ним направляется, подавал некий сигнал. И те, кто помоложе, успевали скрыться вместе со скотом в лесу. Ищи их там, среди топей и буераков. А подлые старикашки оставались и вредили: то с невинным видом отвара болиголова в конскую поилку подольют, то бледных поганок в кашу незваным гостям тайком накидают.
И пошла тогда о Бляховке совсем уж дурная слава, странно, что не спалили дотла. А если и собирались спалить, то не вышло.
Так что редкостная и неожиданная для самих бляховцев сплоченность дала свои плоды — от них на время отвязались. Даже продотряды позже не слишком их донимали — в волостном списке деревня значилась как бедная и опустевшая. Да и дорога ни приведи господи: на подводах по умело организованным рытвинам проехать было почти невозможно. (Так вот откуда у нас такие ужасные подъездные пути к селению!)
Обо всех этих фокусах Семен Михайлович повествовал неоднократно и с особым удовольствием. По его рассказам выходило, что главным зачинщиком и идеологом бляховской вольницы был его дед Матвей. Среди односельчан Матвей Лаптев, славился редким даже для них коварством и стратегическим складом ума. Впрочем, к роли пращура как предводителя местных безобразников Миша относился несколько скептически, поскольку Семен Михайлович обладал, мягко говоря, склонностью к преувеличению. Так что не факт, то всё именно так и происходило. Кроме того, дед постоянно сбивался на антисоветскую пропаганду и прочие животрепещущие темы, а то и начинал вести рассказ от первого лица, словно это он лично травил бледными поганками несчастных комиссаров и белобандитов. Поэтому его рассказы порой казались настоящим бредом, а чаще — откровенным враньем.