Охота на черного короля - стр. 28
– Красноармейцы не были посвящены в детали операции вплоть до прибытия на позицию. Не правда ли, наводит на некоторые умозаключения?
– А Федько? – хмуро парировал Вадим. – Он знал заранее.
– Федора Федоровича я еще с окопов германской войны знаю. Никаких подозрений в его отношении быть не может… «Нам ненавистны тиранов короны, цепи народа-страдальца мы чтим…»
«Певун хренов! – ругнулся про себя Вадим. – Это он меня, что ли, подозревает? Или всю нашу группу? Опять козни против Барченко, подковерные гэпэушные игры… Поперек горла уже!»
Он нелюбезно ответил:
– Если у меня и есть мнение, я его лучше придержу.
– Эх, товарищ Арсеньев, товарищ Арсеньев! – пожурил его любитель песенного творчества. – Я к вам, можно сказать, как к сослуживцу, за советом, а вы… иголки выставили. Ладно, оставим… Вас подвезти? У меня мотоциклет.
– Спасибо, сам доберусь.
Тут очень кстати зазвякал трамвай. Вадим, не прощаясь с Абрамовым, перебежал через дорогу, к рельсовым путям, и с ухваткой беспризорника вскочил на подножку.
Так, так, так, так… Метроном ритмично отстукивал секунды, качалась из стороны в сторону вертикальная стрелка. Этот стук раздражал Магду, она косилась то на прибор, то на черную клеенчатую шторку, из которой, через круглую прорезь, пялился на нее выпуклый стеклянный глаз. За шторкой кто-то прятался, Магда чуяла это явственно, хотя ее нос и без того был забит всевозможными запахами, перемешавшимися в этом ярко освещенном помещении – карболки, спирта, эфира и еще какой-то гадости. Слепили лампы, давил перетянувший левую переднюю лапу проволочный хомутик. А напротив стоял человек в белом халате, с зализанными назад жидкими волосенками, и возился с непонятной, снабженной переключателем штуковиной, от которой шли провода к хомутику.
– У меня все готово, – доложил прилизанный и остановил метроном.
О, с каким удовольствием Магда рванула бы отсюда куда глаза глядят! Но как рванешь, когда тебя удерживают два сыромятных ремня, пропущенных под грудью и брюхом и прикрепленных к потолку. Она была фактически подвешена, едва касаясь лапами стола.
Прилизанный в халате садистски потер изъеденные реактивами ладошки.
– Начинаем? Qui prior est tempore, potioor est jure [4].
Он не так давно сделался доктором медицины и любил козырять цветистыми латинскими изречениями.
– Начинаем, – глухо дали добро из-за шторки.
Прилизанный с ласковостью заглянул во влажные собачьи глаза и хищно дернул на себя переключатель. Тысячи незримых игл вонзились в тело Магды. Она взвыла, задергалась, затрепыхалась на ремнях, как марионетка. Прилизанный выключил ток и остановил метроном. Дав собаке отдышаться, он снова запустил тикалку и дернул переключатель. Так повторилось раз десять.