Огонь в твоих глазах. Испытание - стр. 60
– Чего ты хочешь? – Кира облизнула пересохшие губы, и по затуманившемуся взгляду серых глаз поняла, что зря это сделала.
– Всего лишь поцелуй. Меж прочим, однажды тебе даже понравилось. Ты же не станешь спорить?
Кира было потупилась, припоминая праздник Киаланы, но заставила себя поднять глаза и несколько ударов сердца буравила Защитника взглядом. Поцелуй или смерть друга и брата? Выбор очевиден. Кира решилась, не обращая внимания на зудящее назойливым комаром сомнение:
– Обещай, это останется между нами. Ты больше не вспомнишь об этом случае. Не станешь мстить кому бы то ни было за мою глупость, когда я... – Кира хотела сказать «когда я умру», но сделать это вслух отчего-то оказалось трудно.
– Обещаю! – лицо Защитника расплылось в обезоруживающей улыбке, и Кира поняла, что не верит.
– Поклянись мечом Керуна!
– Клянусь мечом Керуна, этот поцелуй будет единственной платой за мою неоценимую помощь. Да покарают меня боги и лишат силы, если я солгу! Этого, надеюсь, достаточно? – Кира придирчиво смотрела, продолжая хмуриться. Вот вроде и пообещал больше, чем просила, и клятву страшную сказал, и все же… – Тебе бы барыгой быть, – Пасита делано поёжился расценив её взгляд по-своему. – Не думала в торговые податься? Водила бы обозы, сама б охраняла...
– Целуй уже и хватит об этом, – буркнула Кира и подняла лицо в ожидании, когда тин Хорвейг закончит издеваться.
Шли мгновения, но ничего не происходило. Пасита улыбался, смотрел, но так и не сделал попытки.
«То ли радуется, что скоро сдохну?»
Кира не выдержала и рявкнула:
– Чего медлишь? – тут уже не до почтения, все одно помирать.
Пасита расхохотался что скаженный и прижал теснее, будто хотел, чтобы она повторила каждый изгиб его тела:
– Э, нет! Так дело не пойдёт. Это ты должна меня поцеловать. Сама. Таковы мои условия.
– Чего придумал! – от возмущения Кира залилась румянцем и попыталась оттолкнуть Защитника: «Да что это такое! Я, считай, на смертном одре, а он ещё глумиться смеет!»
И снова её усилия пропали втуне.
– Я могу и передумать, Кир-р-ра. – Защитник стал серьёзным. – Сейчас, когда моя забывчивость играет тебе на руку, не время строить скромницу и недотрогу. Я не прошу многого. Но раз так, то ставлю условие: я хочу почувствовать страсть. Можешь даже представить, будто я – молокосос, хотя мне будет приятнее знать, что ты этого не сделаешь.
Кира сопела, глядя исподлобья. Здравый смысл боролся с внутренним протестом. По новой накатила слабость, вынудив непроизвольно ухватиться за Защитника. Тот сначала осклабился, приняв этот жест, за неуклюжую попытку изобразить ту самую страсть, но быстро понял причину и нахмурился: