Огненное сердце вампира - стр. 21
Тиканье часов, гудение холодильника, из приоткрытого крана сочится вода. Опускаю глаза, сжимаю кулаки, стараясь унять крупную дрожь своего глупого тела, опускаю взгляд к носкам туфель, на коричневый узор линолеума. В горле ком, колючий, царапающий слизистую, с мерзким кисловатым привкусом вины.
– Сколько сейчас времени? – едва скрывая своё негодование, цедит отец, сжимая деревянную рукоять кнута.
Я молчу, и не только по тому, что язык прилип к нёбу. Сейчас, любое сказанное мной слово, станет отправной точкой, сигнальным флажком, катализатором. А мне хочется отсрочки, небольшой, коротенькой, хотя и бессмысленной. Кому, как не мне знать, что как бы я не тянула время, сколько бы не играла в молчанку, отец не пощадит, не махнёт рукой, внезапно передумав. Наказание неизбежно. Я буду плакать, молить, просить прощение, соглашаться со всем и во всём, но кнут в руках родителя остановится лишь тогда, когда захочет он, и никак иначе.
– Я волновался, Кристина. Уже хотел обзванивать больницы и морги. Но ты– неблагодарная эгоистка, тебе плевать на чувства других людей.
Теперь к страху примешивается ещё и чувство вины. Действительно, что мне мешало предупредить отца о том, что отправляюсь на вечеринку? Да, он бы, разумеется, накричал на меня, заставил немедленно вернуться домой, но, хотя бы, не изводился неведением. Отец прав, я – эгоистка. Не хотела портить себе настроение, не хотела казаться сама себе жалкой.
Нет, нет, нет! Нужно немедленно остановить этот поток самоуничижений. Пора избавиться от дурацкой привычки винить себя во всём и оправдывать отца. Он пытается манипулировать мной, раздавить меня. Ему мало страха, он хочет вины, хочет, чтобы я испытывала отвращение к самой себе.
– Ну же! – вопит в моём мозгу верная гиена. – Ты же такую пламенную речь подготовила, о свободе и правах человека, о том, что тебе надоело жить под одной крышей с тираном, и ты съезжаешь от него. Давай! Скажи ему!
Но, как бывало всегда, слова, так стройно выстроенные, отрепетированные, разбиваются и крошатся о непоколебимую правоту отца. Рядом с ним я вновь чувствую себя глупым, капризным, ленивым ребёнком.
– Молчишь? Даже извиниться не хочешь? Кого я вырастил?!
От отцовского рыка в груди всё сжимается, колени подкашиваются, и я прислоняюсь к двери. Вспотевшая спина ощущает прохладу гладкого дермантина, и от этого становится немного легче.
– Извини папа, – шепчу я, с трудом выталкивая из себя квадратные, неповоротливые слова. Главное, избежать побоев, избежать боли. А от лишнего «извини», я беднее не стану. Хочет это слышать, пусть слышит. Но как же страшно, Властитель вселенной!