Оглянуться назад - стр. 33

Тринадцатого июня 1954 года, в годовщину прихода к власти, диктатор появился на голубых экранах, посмотрел зрителям в глаза, сообщил, что обращается к ним из дворца Сан-Карлос в сердце Боготы, и произнес проникновенную речь о начале телевизионной эры в Колумбии. Грянул гимн, пораженные колумбийцы узрели Национальный симфонический оркестр в момент исполнения и сами себе не поверили: они видели музыкантов, находясь в совсем другом месте. Первый эфир продлился три часа сорок пять минут, и Фаусто неотрывно следил за ним из Медельина, постепенно осознавая, что на сей раз мир и вправду изменился навсегда и, возможно, в новом мире ему найдется место. Чуть позже он узнал, что человек по имени Фернандо Гомес Агудело, тот самый, что привез оборудование из Штатов и нашел технических специалистов на Кубе, набирает по всей стране талантливых театральных деятелей, чтобы разработать новую обширную телепрограмму. Фаусто подумал: дядя Фелипе уехал в Чили, один из лучших друзей, художник Фернандо Ботеро, перебрался в Боготу. К тому же в столице жил отец Фаусто: Доминго по-прежнему работал в отеле «Рока» в центре города и давно вполне сроднился с новой страной.

– Может, нам тоже переехать? – спросил Фаусто у жены.

– Почему бы и нет? – сказала она. – А то скоро останемся в Медельине последними.

Семейство Кабрера Карденас поселилось в двухэтажной квартире на 45-й улице с узкими, но удобными комнатами. Сияющий экран занимал центральное место в гостиной, черно-белые люди передвигались по нему и исчезали во вспышке света, если нажать кнопку. В гости к Кабрера часто заходил низенький, подволакивавший ногу человек. Фаусто сказал детям, что его зовут Секи Сано, он японец и приехал из Мексики по приглашению колумбийского правительства учить актеров и режиссеров, как нужно делать телевидение. Широколобый Секи Сано ходил в очках с толстой оправой, за которыми было почти не видно глаз, всегда носил с собой трубку и часто держал ее в зубах, даже если не курил. Левая нога у него плохо работала вследствие перенесенного в детстве туберкулезного артрита – ему рассказывали, что это как-то связано с войной; впрочем, он никогда не интересовался – как именно. От преследований в Японии он сбежал в Советский Союз, но оттуда его, как и Троцкого, выжили сталинисты. В Колумбии он собирался применять метод Станиславского к телеспектаклям. Из всех боготинских театральных режиссеров Фаусто лучше всех понимал, о чем он говорит; их вкусы и политические симпатии тоже совпадали, так что ничего удивительного не было в том, что Фаусто стал любимым учеником Секи Сано.