Оглянуться назад - стр. 30
– Вот вы в этом разбираетесь, юный Кабрера. Скажите, вы слышали, как моя дочь читает стихи? Доченька, прочти нашему гостю стихи про солдатика.
– Не сейчас, папа.
– Это мои любимые, – сказал дон Эмилио, обращаясь к Фаусто. – А ты, Лус Элена, не заставляй себя упрашивать, это невежливо.
Она согласилась – не чтобы угодить отцу, а чтобы почувствовать на себе взгляд этого испанца, который и вправду разбирался в поэзии и прекрасно декламировал. Она встала, оправила платье и с хорошей дикцией прочла:
– Ах, солдатик, ах, солдатик, вы откуда к нам пришли?
– Сеньорита, сеньорита, возвращаюсь я с войны.
– Может статься, вам встречался мой супруг на той войне?
– Нет, сеньора, не припомню, да и как его узнать?
– Он высокий, белокурый арагонец-молодец,
и на шпаге неизменно носит вышитый платок.
Тот платок я вышивала, когда девочкой была;
шью теперь второй, управлюсь и – за третий я примусь.
– Тот, кого вы мне, сеньора, описали, пал в бою.
Его нынче в Сарагосу, в дом к полковнику везут.
– Я семь лет его прождала и еще семь лет прожду,
Приму постриг, коль не встречу на четырнадцатый год.
– Тише, тише, Исабелита, тише, тише, Исабель,
я ведь муж твой долгожданный, ты любимая моя.
Все за столом зааплодировали, и Лус Элена под внимательным взглядом Фаусто села.
– Обожаю этот народный романс, – сказал дон Эмилио. – Он притворяется другим мужчиной, чтобы испытать любовь своей жены. Прекрасно, верно?
– Прекрасные стихи, – тихо заметила Лус Элена, – только, по-моему, так с женами поступать нельзя.
Несколько месяцев спустя они объявили о помолвке, а еще через пару месяцев назначили дату свадьбы – как будто имели некую неблаговидную срочную необходимость. Оба не хотели пышной церемонии с кучей незнакомых людей и фотографами из газет, так что Лус Элена выбрала церковь Святого Сердца, обладавшую неочевидным преимуществом: в Медельине было две церкви с таким названием. Одна – в хорошем районе с чистыми улицами, где жили обеспеченные горожане, и любопытствующие посчитали, что свадьба состоится именно там, в то время как парочка конспираторов решила обвенчаться в другой, более темной и скромной, в самом неприглядном квартале. Когда Фаусто расписался под свидетельством, Лус Элена посмотрела на него язвительно и сказала:
– Наконец-то! Чего только не сделаешь ради автографа.
Был декабрь 1947-го. Следующие два года, пока Колумбия захлебывалась в крови враждующих партий, молодожены путешествовали по Латинской Америке с концертами. Эти гастроли стали медовым месяцем, который иначе они не могли бы себе позволить. Новости из Колумбии шли долго и доходили не все, но Фаусто навсегда запомнил, где его застало известие об убийстве Гайтана. Девятого апреля 1948 года он был в Кито и только что прочел со сцены стихотворение Лорки. Сообщалось, что Хуан Роа Сьерра, молодой розенкрейцер, безработный, параноик, подстерег Хорхе Элиесера Гайтана у выхода из конторы на углу Седьмой карреры и проспекта Хименеса и выстрелил в него три раза в упор. Эти выстрелы не только лишили жизни будущего президента Колумбии, но и дали старт войне, очень скоро поглотившей страну. Фаусто сказал Лус Элене: