Офицеры и джентльмены - стр. 59
И так три часа.
На прощание Вирджиния сказала:
– Надо держаться вместе. Не знаю, сколько здесь пробуду. Наверно, долго. Так что ты давай, заходи.
На вокзал Гай прибыл уже в полной темноте. Под тусклым голубоватым фонарем топталось с полдюжины алебардщиков.
– А вот и наш дядюшка-ревматик, – воскликнули при виде Гая. – Ну, что слышно о новом назначении? Ты же всегда все знаешь.
Но познания Гая не шли дальше напечатанного в предварительном приказе. Тайна пункта назначения была покрыта мраком.
5
Предварительный приказ на марш между тем гласил: «Пункт назначения: школа-интернат Кут-эль-Имара, Саутсенд». Гаю вручили его в день прощальной гостевой вечеринки, без каких-либо пояснений. Гай пошел к майору Тиккериджу и получил следующий ответ:
– Кут-эль-Имара? Первый раз слышу. Не иначе, алебардщики новую базу открыли.
Начальник штаба сказал:
– Не наше дело. Вы поступаете в ведение Центра подготовки части и будете находиться в этом ведении до формирования бригады. Воображаю, какой там бардак.
– А из кадровых кто-нибудь едет?
– Размечтался, дядя.
Сказано это было в клубе-столовой, среди подобных Гаю новоиспеченных офицеров и многочисленных трофеев, за двести лет завоеванных алебардщиками. Место казалось обжитым; Гай гнал самую мысль о том, что нечто, находящееся в ведении полка, может быть небезупречным хоть на йоту. Он и теперь, в поезде, что мчался в промозглый мрак, сохранял ту же безмятежную уверенность. Колено ныло и не гнулось. Сидели плотно, места меж скамей, развернутых друг к другу, не хватало. После изрядных усилий Гаю удалось слегка изменить положение ноги. Младшие офицеры задремывали, просыпались, снова задремывали. На полках громоздились вещмешки, амуниция, саквояжи – затеняли человеческие лица. Редкие вспышки света от встречных поездов освещали только колени. Читать было нельзя. Время от времени кто-нибудь чиркал спичкой. Несколько раз начинался – и угасал – разговор об отпуске. По большей части ехали молча. Гая переполняли светлые воспоминания. Вполне утешенный, он не замечал ни холода, ни тумана. Словно любимую пластинку, он прокручивал в голове сегодняшний разговор. Призрак, долгие восемь лет преследовавший Гая, таившийся за каждым кустом, перебегавший дорогу, – призрак нынче был повержен. Гай взглянул ему в лицо при дневном свете – и обнаружил, что призрак – безобиден и вообще эфемерен. Он – не более чем эфир, думал Гай; он мне больше не помешает.
Последние сорок пять минут поездки прошли в полной тишине. Спали все, кроме Гая. Наконец поезд прибыл в Саутсенд, офицеры похватали вещмешки – и остались одни на платформе, в холоде и сырости. Еще долго после того как, растворенный расстоянием и мраком, перестал мигать тусклый фонарь, восточный ветер доносил хриплый паровозный присвист.