Однажды в СССР - стр. 29

Был не согласен. А сейчас? Все вокруг имеют конкретные планы в жизни и как-то претворяют их в меру сил и способностей, а он даже поделиться своими не может – засмеют. Реальность – то, что ему за воротник капает дождь, он хочет есть и спать. А жрать у него нечего. Значит, надо идти к Людмиле. Она, конечно, покормит, но и останется у него, как пить дать. А рано утром – на работу, и опять двенадцать часов однообразной рутины, действительно, за какие-то несерьёзные сорок рублей в месяц, на которые не то что прожить, пропитаться невозможно. А Олег чуть ли не каждый день по столько зарабатывает и имеет совершенно чёткую и реальную установку в жизни, которая вызывает восхищение у той же Людмилы, да у всех вокруг. И он постоянно зовёт его с собой, говорит, что в этом нет ничего сложного, он всё покажет и расскажет, и Ромка сможет точно так же зарабатывать в те выходные между сменами, которые сейчас он проводит в читалке, конспектируя труды классиков или ломая голову над дифференциалами, что никак не приближает его к мечте и вряд ли вообще пригодится в реальной жизни.

Сначала его потрясли рассказы Олега про то, чем он занимается. Ромка был бесконечно далёк от этой сферы человеческих отношений. Ему казалось, что деятельность Олега, очевидно, незаконна и постыдна, хотя он не мог объяснить, чем именно. Деньги вообще представлялись ему рудиментом капиталистической эпохи, которые должны постепенно исчезнуть, по мере продвижения по пути строительства общества развитого социализма. Да и Маркс об этом пишет со всей определённостью. Он назубок знал все функции денег! И в теоретическом споре неизменно клал Олега на лопатки. Но тот лишь посмеивался и продолжал гнуть свою линию, что на самом деле деньги в этом мире решают всё. Свои аргументы «против» Ромка додумывал, уже взбегая по лестнице на пятый этаж, с удивлением отметив, что у него появилась одышка. Да, он далеко не в лучшей своей спортивной форме.

Олег был дома. Он лежал на кровати в обуви, закинув ноги на металлическую спинку, и радостно приветствовал друга:

– Привет! Опять грыз гранит науки?

Ромка тоже был рад его видеть – всё-таки Олег был самым близким для него человеком в Москве. Хоть они и расходились во взглядах на жизнь, но при этом Олег был мягким и душевным товарищем, немного суетливым, но открытым и искренним. Несмотря на бóльшую цепкость в жизни, он внутренне признавал негласное лидерство Романа в их тандеме. На самом деле это удивительное качество чувствовали все окружающие. Не только девчонки, но даже взрослые мясники на работе относились к Ромке с непонятным для них самих уважением. Будучи вдвое моложе, он как-то естественно устанавливал дистанцию в отношениях. Первоначальные попытки посылать его за водкой и другие проявления «дедовщины» наталкивались на вежливый, но твёрдый отказ, что не вызывало желания их повторять. При этом он выполнял всю, в том числе и грязную, работу, которая обычно достаётся новичкам: убирался в подсобке, мыл «тупички» – большие тяжёлые топоры для разрубки туш и многочисленные ножи. Но делал это с неуловимым чувством собственного достоинства, как бы подчёркивая, что сам считает это необходимым и правильным, а не потому что его заставили.