Однажды в Лопушках - стр. 63
– Радоваться надо.
– Чему? – он посмотрел в ясные глаза Ольги Ивановны. – Тому, что ближайший месяц я потрачу впустую? У меня были свои дела, но увы… как можно отказать ректору?
…надо будет побеседовать с матушкой.
Объяснить, что база защищена, а прорывы – дело редкое, случайное. Отцу просто не повезло. Николай же… он задыхается в этой треклятой Москве.
– И вот мы с вами оказались здесь. Небо. Звезды. Костер. Сплошная, если подумать, романтика… таков был замысел?
Молчит.
Сопит.
Обижается. Ну и пускай себе.
– Проблема одна. Это напрочь лишено смысла.
– Почему? – не выдержала Ольга.
– Потому что вы мне не нравитесь.
– Я?!
– Вы. Вы… уж извините, слишком привыкли к здешним игрищам. И давно уже перестали видеть в людях людей. Вы полагаете, что стоите над всеми, что вам по праву рождения дано и позволено больше, чем прочим. И это отношение… оно не изменится. Даже если, не приведите Боги, мы поженимся, я никогда не стану человеком, которого вы полюбите. Я буду лишь еще одной фигурой в вашей затянувшейся игре, – Николаев поднялся. – А еще я не люблю манипуляций. И манипуляторов.
Он отвесил короткий поклон.
– Так что… извините.
Волки вновь завыли, и уже где-то рядом, но им ответил другой голос, громкий, тяжелый, и вой этот заставил Ольгу Ивановну вздрогнуть.
– Вы… вы меня бросаете!
– Ничуть.
– Но здесь же… волки!
– Оборотни, – поправил Николаев. – Но если вас что-то смущает, то вы вольны вернуться в Москву. К примеру, завтра?
Ольга отвернулась.
Не вернется. И не успокоится. Все-таки Николаев никогда не умел разговаривать с женщинами. А жаль. Жить стало бы много проще.
Олег слушал нервический щебет секретарши и пялился в окно.
Настроения не было.
Совсем.
Было желание взять что-нибудь этакое, вот, к примеру, ту каменную фиговину, которую ему то ли подарили, то ли заставили купить.
– …и таким образом… – секретарь запнулся и замолчал, уставившись круглыми испуганными глазами.
– Иди ты… – Олег добавил пару слов из тех, что давно сидели на языке, но вот высказать их кому-то было никак невозможно.
И секретарь не заставил себя уговаривать.
Выскользнул за дверь и дверь, что характерно, прикрыл.
А может, он? Трусоватый человечишко, а трусость, она всегда сродни подлости. И на Калину засматривался. Издали, конечно, но все же… с другой стороны, его проверяли, да и на Калину многие засматривались.
Олег мотнул головой и упал в кресло, сжал голову, задумавшись, что ему делать.
Нет, старый приятель прав.
Забыть.
Только не получалось.
Вот… никак. Он старался. Честно. И с Ингой в люди вышел. Опять же, в газетах о сговоре написали, так что теперь дороги назад нет. Не простят ему, если отступится.