Однажды Трубадур - стр. 16

В отличие от друзей по школе, Гильем не был охотником до общества веселых замковых служанок; все их шуточки, смешки и перемигивания, заканчивавшиеся одними и теми же школярскими признаниями на исповеди, казались ему низменными, недостойными; почему-то вспоминался отцовский жирный затылок, сальные миски, сваленные грудой в корыте, и жуткая, необъятная грудь тетки Филиппы… при встрече она всякий раз принималась немилосердно тискать хорошенького племянника, словно пытаясь его задушить.

Не раз «козлята» Омела в шутку предлагали Гильему избрать стезю Господня служителя. Но она его не прельщала, слишком он был тщеславен и независим; и он надеялся полюбить. Не развлечься, не победить, а именно полюбить – так, как велят песни. Эта любовь не имела ничего общего с липкими россказнями «козлят». И совсем не была похожа на этот кошмарный сон. Гильем тряхнул головой, прикусил губу… да что ж такое?! Почему так стыдно? Всего лишь сон, доставивший ему несомненное удовольствие. «Нет! Не хочу!..» – он едва удержался, чтобы не закричать, пораженный этой мыслью; но деваться было некуда – это был его сон, его душа породила это чудовище, наслаждавшееся тем, что вызывало у Гильема отвращение и стыд.

Съежившись, мелко дрожа, Гильем заплакал.

– Ты чего это, а?.. – Сонно спросил, приподнимая голову, Бернар.

Гильем молчал, глотая слезы.

– Да что стряслось? – Встревожился Бернар, садясь рядом. – Все еще обижаешься?

Гильем покачал головой.

– Тогда что? Ну, с тобой сейчас не сладишь, – и он, оставив попытки разговорить друга, просто накинул на него одеяло, обнял и дождался, когда слезы кончатся.

Конец ознакомительного фрагмента.