Однажды мы придем за тобой - стр. 37
– Хочешь проверить? – улыбнулась моя новая подруга. – Смотри.
Она взяла меня за локоть, заставляя остановиться. Мы находились прямо посреди зала. Вокруг ходили группки приглашенных, сновали официанты…
– Горе тебе, Хоразин! – сказала она так громко, что эхо ее голоса отразилось от сводов зала и вернулось к нам: «азин… азин…». – Горе тебе, Вифсаида! Ибо, если бы в Тире и Сидоне явлены были силы, явленные в вас, то давно бы они, сидя во вретище и пепле, покаялись. Но и Тиру, и Сидону отраднее будет на Суде, нежели вам. И ты, Капернаум, до неба вознесшийся, до ада низвергнешься!
– …можете даже не сомневаться, – не обращая внимания на мрачное пророчество моего ангела, вещал тучный мужчина буквально в паре шагов от нас. – Или нам удастся уговорить египтян уступить часть акций Суэцкого хаба, или мы построим новый, в Хайфе. Напряженность снижается, и…
– Но зачем? – отвечал его собеседник. – После третьего Омского протокола наращивать мощности по переработке газа нет смысла.
– Наращивать? – возмутился мужчина. – Нам бы свои загрузить! Заводы в Бюховене работают на тридцать процентов, и эта цифра снижается…
На слова моей спутницы никто не обратил внимания. Никто. Причем ее не проигнорировали – сказанное просто никто не услышал.
Моя новая подруга рассмеялась. Ее смех был таким мелодичным, таким восхитительным!
– Пир во время чумы, – заметила она, беря меня под локоть и увлекая за собой. – Чурбаны бесчувственные…
– Как ты это сделала? – спросила я изумленно.
Теперь я верила, что нас не видят и не слышат. Я стала невидимой, я стала тенью, неуловимой, неосязаемой!
– Я? – улыбнулся мой ангел. – Ну что ты, Лесси, это не я сделала…
Она остановилась возле двери в коридор, ведущий на улицу.
– Слушай, я вот что подумала. – Она наморщила лоб, не теряя при этом ни грамма очарования. – Это «Лесси»… мило, конечно, но, прости за откровенность, звучит как собачья кличка. Можно я буду тебя называть… мммм, скажем, Тень?
– Конечно, – с энтузиазмом ответила я. – А как мне называть тебя?
– Нинель, – ответила она. – Нинель Ле Малин. Конечно, ты можешь продолжать считать меня ангелом, но тебе не кажется, что моя фамилия для этого немного неподходящая?
И тут прямо на нас выскочил здоровенный мужик, возможно, кто-то из обслуги, вряд ли это был официант, скорее охранник. Он несся прямо на Нинель, но та грациозно подалась в сторону, при этом отставив ногу так, что торопыга споткнулся и упал. Мы некоторое время наблюдали, как незадачливого громилу поднимают подоспевшие служащие, при этом один из них, вероятно начальник, отчитывает бедолагу за нерасторопность, а тот оправдывается, что очень спешил и, наверно, поскользнулся.