Однажды и навсегда - стр. 5

– Известно.

– Почти в реанимации!

– Я хочу его видеть.

– А ты кто такая? – Муля приподняла свое колышущееся тело. – Кто ты ему?.. Тебя на пушечный выстрел к нему не подпустят.

– Подпустят… Я жена.

– Чего-о?

– Жена. Мы поженимся.

Директриса опустилась в широченное кресло, с недоверчивым изумлением мотнула головой.

– Не, ну, правда, – как блондинка, так полный горшок опилок! – Она достала из ящика стола пепельницу и сигареты. Закурила. – Ну и когда это вы успели порешить? Про это, про женитьбу.

– Я решила. Этой ночью.

– Ты?

– Пока я. А Сережа со мной согласится.

– Да мать бы твою поперек, которая родила такую дуру и, слава богу, потеряла! – грохнула кулаком по столу Муля. – Первый раз увидела – и уже жена! Ты хотя бы дальше порога смотришь? Ну завтра я тебя выпущу из детдома и что дальше? Куда ты сунешься со своим лейтенантиком? Ни работы, ни жилья, ни заработка. Будешь у него висеть на шее на десять тысяч в месяц? Мотаться по гарнизонам? Быть подстилкой под всякими майорами и полковниками? А тебя сразу же, немедля эти потные дядьки при погонах приметят и согнут в позу. Лейтенантик твой будет от беды пить, по ночам колошматить тебя, потом реветь в подушку и ни хрена ничего поделать не сможет. Потому что это жизнь. Жизнь, Арина. Этого ты хочешь?

– Я вас не слышу, Виолетта Степановна, – по-прежнему спокойно произнесла Фадеева.

– Как это, не слышишь?! – вспылила Муля. – А я для кого ору, для стенки?

– Наверное.

– Гадюка.

Муля вышла из-за стола, почти вплотную приблизилась к выпускнице:

– Послушай меня внимательно, Фадеева. Это не кто-то тебе говорит, а ваша Муля, которая повидала в своей жизни столько всего, что тебе даже не снилось, когда родная мать выбросила на помойку.

– Виолетта Степановна…

– Молчи! Молчи и слушай! – Директриса выровняла сбившееся дыхание. – Это теперь я такая. А была, как тростиночка. Почти как ты… Влюблялись все – от пацанвы до пузатых дядек. Я, дура, выбрала молодого и самого красивого. Втюхалась, как последняя телка. Тоже, представь, в военного. В старшего лейтенанта. Ну и что дальше? Гарнизон в жаркой стране, у ишака под хвостом, и через месяц вынужденный аборт. Не левый, а от своего любимого. Очень хотела ребеночка. Но – аборт. От переживаний. Потом второй аборт. А третий уже от командира части. Был такой майор Пантюхин – чернявый, наглый, кобель кобелем. Гад… Всех баб из части переимел. И что в осадке, дорогая? В осадке – развод с мордобоем, бегство в разные стороны, почти год намыленная веревка под потолком. Но помаленьку все улеглось. Поняла, детей никогда уже не будет, бабьего счастья тем более – кто ж на такую корову глаз бросит? Решила искать долю в детских домах. Чтоб нерастраченная баба хоть кому-то согрела холодные одинокие пяточки. – Муля тихо и как-то виновато стала плакать, поглядывая искоса на воспитанницу и смахивая мизинцем с неровно накрашенным ногтем слезы из уголков глаз. Несколько раз попыталась беспомощно улыбнуться. – Никому вот… А тебе, пожалуй, первой. Потому что углядела в тебе себя.