Одна судьба на двоих - стр. 19
Замедляю шаг, встряхиваюсь, давая понять, что готов превратиться в человека.
– Подожди! – останавливает она и снова протягивает руку.
Замираю, предвкушая прикосновение, и пытаюсь понять, не нарушим ли мы при этом договора с Райли. Но мыслительная деятельность осуществляется с трудом, будто в голове вместо мозгов шестерёнки крутятся, которые давно не смазывали.
Едва ощутимое нежное касание – и по коже дрожь летит, точно по мне бешеные муравьи носятся.
А Саманта снимает с меня извивающееся насекомое. Отбрасывает далеко в кусты.
– Многоножка, – объясняет она. – Она не успела тебя ужалить? По каким чащобам ты бегал? Обо мне не стоит волноваться, я была осторожна.
Саманта оглядывает меня, точно доктор Миддлтон своих пациентов, и выглядит… очень обеспокоенно, будто реально переживает, не осталось ли в моей шерсти ещё с полдюжины этих тварей. Меня же от её взгляда снова в дрожь бросает, точно малолетку, на которого впервые в жизни обратила внимание красивая девушка.
– Хочешь превратиться? – наконец говорит она. – Хорошо. Я пойду потихоньку. Догоняй.
Для меня трансформация – процесс давно не интимный, тем более, в интернете полно роликов, демонстрирующих превращение людей в волков, медведей, пантер и даже обезьян. Люди любят подобные зрелища. Но заставлять кого-то наблюдать за тем, как моё тело претерпевает изменения, не входит в мои привычки. Особенно девушку, которая мне нравится.
Обращение в человека занимает не больше минуты, и я мигом её догоняю.
Она прибавляет шаг. Хочет скорее добраться домой, и моя компания её нисколько не привлекает. Но в мои намерения не входит оставлять её одну. В нашем якобы безопасном для туристов лесу кого только не встретишь.
– Прости за этот цирк, – начинаю я, – и спасибо за спасение от многоножки.
– Такие пустяки, – отмахивается Саманта.
А я словно продолжаю прерванный разговор:
– Я тоже люблю эти места. С детства. Здесь настоящее раздолье для двуликих. Гуляй, сколько хочешь и где хочешь. Практически никаких ограничений. Когда мне исполнилось шесть, мама решила переехать и взяла меня с собой. К тому времени у отца уже была другая семья и Райли была совсем малыхой.
– А там, куда вы переехали, тоже леса? – спрашивает Саманта.
– Прерии в основном. Бегать не запрещено.
Я внимательно на неё смотрю, но она упорно избегает зрительного контакта. Делает вид, будто высматривает что-то в кустах.
– Мне очень жаль, что так вышло. Ну, с твоими родителями. И с отцом, – говорит Саманта и уже тише добавляет: – Не представляю, как такое можно пережить.
– Непросто, конечно, – соглашаюсь я. – И дня не проходит, чтобы я не думал о нём. По-разному думаю. Бывает, конечно, злюсь. Из-за мамы. Но в основном вспоминаю в позитивном ключе. Отцом он был хорошим, всегда забирал меня на каникулы в Хестон. Брал с собой на рыбалку, учил управляться со своим зверем. И, знаешь, мне всегда приятно, когда кто-то говорит, что бы сделал или сказал отец в той или иной ситуации.