Одинокий медведь желает, или партия для баса - стр. 44

В ближайшем тире нашлось все. Как по волшебству. Возможно, волшебство заключалось всего лишь в нескольких купюрах – только возможно. Серый сделал свое чудо как-то на удивление непринужденно и деликатно. В общем, было все.

Винтовки.

Ватман.

Цветные маркеры.

Детский восторг – в моей душе, как результат волшебства. Я говорила, что Серый – мужчина мечты? Так вот. Подтверждаю. Таких больше не бывает, мир не вынесет два совершенства одновременно. Рухнет от счастья.

Впрочем, Ваня тоже был ничего так. Пока Серый устраивал волшебство с ватманом и маркерами, Ваня…

– Ты достойна лучших райских яблок, но это же Сочи, – и мне протянули персик.

Персик был огромный, мягкий и сочный. Я изгваздалась им по самые ушки, Ваня довольно улыбался, а Серый грозно сверкал на него синющими глазами, обнимая меня и сцеловывая персиковый сок с моих губ.

Ну как так можно, а? Это вообще незаконно, так целоваться! И быть таким, таким…

– На, твори, – вручили мне маркеры и та-ак многообещающе улыбнулись, что я едва не забыла, кого же мне так хотелось пристрелить. А потом гордо пояснили для благодарной публики: – Кариночка у меня художница!

Прозвучало почти как «Кариночка у меня круче Ренуара».

Черт. Ну приятно же!

– Как там зовут злодея, обидевшего принцессу? – спросил Ваня, примериваясь к одному из пустых ватманских листов, уже приколотых к задней стенке тира.

– Марат, – сказала я. – Но на злодея он не тянет. Так. Гнусь мелкая.

Серый понимающе хмыкнул. Хотя что он там мог понять? Вряд ли его хоть когда-то принимали на работу с условием «будешь хорошей девочкой прямо на этом столе».

М-да. Посмотрела бы я на того смельчака – потом, в больничке, со свернутым носом и переломанными хваталками.

Пока я отвлеклась на прекрасную мечту – Марата в гипсе – Ваня подписал оба листа. Один «Марат» и один «Лев, царь звездей».

– Ваня-Ваня, – прогудел Серый не то укоризненно, не то сочувственно.

– Душа просит, – задорно встряхнув челкой, ответил Ваня. – Требует даже! Или ты против?

– Ну что ты. Я даже запечатлею для потомков, как грозен наш Ваня.

Пока они обсуждали Ваню Грозного и оценят ли потомки, я творила шарж. Быстрый. Вдохновенный. Отличный, надо сказать, шарж. В меру гнусный, в меру самовлюбленный, не в меру похотливый. Особенно удались глазки. Этакие… ну… что прямо кирпича просят. Или перцу. Черного, молотого.

– Вах! Талантливый дэвушка! – восхитился владелец тира. – Стрэлять такой жалка, ай, жалка! Нарисуешь меня, а? Будешь мой постоянный клиент, стрэлять бэсплатно!

– Кариночка подумает, – вместо меня отозвался Серый. О-очень дипломатично.