Одиночество зверя - стр. 2

В давние студенческие годы, собираясь жениться, Игорь пришел в малометражную московскую квартиру знакомиться с родителями невесты. В руках он держал букет роз для будущей тещи и бутылку «Столичной» для тестя. Отца Ирины звали Матвеем, и предполагаемый будущий зять по одному только имени заранее составил его мысленный портрет, который оказался в высшей степени достоверным. Неразговорчивый, каждое слово он словно уделял окружающим по крайне скупой норме, всякий раз опасаясь израсходовать лишнее и выдать свои подлинные чувства. Жениху дочери он не сказал ничего страшного, угрожающего или предостерегающего. Произнёс только несколько отдельных фраз, ничем не выдавших его отношения к гостю и почти родственнику, но последующие годы открыли истину – отец желал дочери как можно дольше не узнать жизнь во всей её полноте. Мать хотела ей счастья, а он – неведения. Словно пытался скрыть от единственной дочки древо познания добра и зла, хоть и не считал самого себя Богом. Теперь Саранцев, думая о дочери, непременно вспоминал тестя и улыбался, понимая того всё больше и больше.

Игорь Петрович накинул халат, затянул на животе узлом пояс, вышел из спальни и скоро оказался в условленном месте. Там его ждала Светлана, и выглядела она странно. Казалось, она находится не в резиденции собственного отца, президента и человека, а в царстве какого-нибудь властелина зла. Стояла, маленькая и неуклюжая, рядом с кроватью, словно хотела поскорее лечь спать и забыть всю свою сегодняшнюю жизнь, но боялась последовать собственным желаниям. Когда дверь за Саранцевым закрылась, и члены семьи наверняка остались одни, дочь сказала чужим голосом, глядя в стену рядом с отцом:

– Папа, кажется, я кого-то убила.

Саранцев молчал, пытаясь понять причины вспышки черного юмора у его маленькой девочки.

– Что ты имеешь в виду?

– То, что сказала.

– Светка, хватит валять дурочку, говори, что происходит.

Игорь Петрович разозлился всерьёз – ему нравилось понимать происходящие вокруг него события. Поверить сразу в сказанное дочерью он не мог, как не смог бы на его месте ни один родитель в мире, потративший жизнь на воспитание ребенка в холе и под надёжной защитой от всех мировых невзгод.

– Кажется, я кого-то сбила.

– На машине?

– Конечно, на машине! Как же ещё? Ты думаешь, я кого-то кулаками забила?

– Не кричи. Что значит «кажется»?

– То и значит. Я не поняла, что случилось, но машину помяло, и удар я почувствовала.

– На какой машине ты была?

– На моей «бэшке».

– Где она сейчас?

– На улице.

– Далеко отсюда?

– Что значит «далеко»? Здесь.