Одиночество зверя - стр. 4

– Если так, почему ты поехала не домой, а сюда?

Светлана окаменела лицом, посмотрела на отца отстранённо, затем отвела глаза:

– Ты меня всё-таки прогоняешь?

Саранцев обнял дочь за плечи, быстро чмокнул в щёку:

– Не мели чепуху. Где Алексей?

– Наверное, у себя дома.

– Он знает?

– Нет.

Разумеется, он не знает. Игорь Петрович мысленно чертыхнулся и глубоко вздохнул. Выпускник Оксфорда и начинающий бизнесмен Алексей Уряжский появился в жизни дочери спустя несколько месяцев после президентской инаугурации Саранцева, и тот упорно стремился проникнуть в замыслы первого ухажёра страны, поскольку не мог поверить в его бескорыстность. Негласная проверка ФСБ дала набор скучных, прямо-таки анкетных, данных, но не ответила на главный вопрос: испытывает проверяемый искренние чувства к Светлане Саранцевой или нет? Бизнес обыкновенный – торговля. Законная торговля. Разумеется, не без финансовых нарушений и с некоторыми вольностями в части соблюдения трудового законодательства, но где же найти владельца фирмы без мелких зазубрин на репутации? Компанию в наследство не получал и ни у кого не отнял, даже не купил, а сделал сам, с нуля. Конечно, лучше бы он занялся производством, но здесь, как и в некоторых других моментах, его жизнь поправима. Разумеется, Алексей имел в прошлом романы, но их наличие даже одобрялось Саранцевым. Только маньяк мог дожить до зрелых годов без единой близости. Брошенные дети не обнаружены, а пара измен – как же без них? Если бы всегда бросали его, а он только бегал бы хвостом за уходящими от него женщинами, Уряжский определённо не заслужил бы права встать рядом с дочерью президента. Тряпкам здесь не место. Тем не менее, вот уже в течение трёх лет Саранцев никак не мог поверить в безотчётную привязанность предпринимателя к Светке, хотя сам себя старательно убеждал в обратном, поскольку та очень бурно реагировала на любое внешнее проявление подобных сомнений. Спорить с ней без особых причин не хотелось, поскольку никому не становилось лучше от шумных скандалов. Но как можно молчать, если на кону стоит судьба дочери, а исход игры неизвестен? Родителей Уряжского Игорь Петрович никогда не видел, дочь отзывалась о них беззаботно и высокомерно, как, наверное, и о своих собственных родителях в её молодёжном кругу общения, где уважение к старшим – невыразимый моветон. Теперь она ночью примчалась на разбитой машине под защиту отца, ненавидит себя за унизительную уступку, и хочет повернуть время вспять, а оно течёт и течёт себе в прежнем направлении с непременной скоростью, как бы ни менялось восприятие времени человеком в течение его смехотворно короткой жизни.